Формула Бога. Восхождение

— Не знаю, — растерялся он, — может какие-нибудь положительные эмоции, спокойная и непринужденная обстановка, мягкий приглушенный свет, неспешная беседа, способная провести курс общей релаксации. В общем, так как-то.

— Верно! — воскликнула она. — Ты просто читаешь мои мысли! Идем!

— Куда?

— В кабак, конечно! — со смехом ответила она и потянула в сторону телепорта. — Сам же перечислил все признаки пивнушки, а теперь в отказ пошел?

— Да я как-то не имел в виду ничего подобного, — морща лоб и вспоминая места, подходящие под описание, произнес Захария. — Есть, правда, одно местечко. И если за тридцать лет оно не закрылось, то можно его посетить.

— Какое? — живо откликнулась боевитая девица.

— В переулке Голубых Орхидей, было тихое местечко, излюбленное философами и нетребовательными к еде посетителями…

— Это где такой? Я хорошо знаю Город, но что-то не помню такого переулка, — сдвинула она серьезно бровки, но ее губы продолжали улыбаться. — В какой притон ты собираешься меня затащить, бедную и несчастную?

— Что ты такое говоришь?! Какой притон? Я и слов-то таких не знаю, — испуганно забормотал он. — Просто маленькая таверна. А переулок находится слева от центрального входа в «зоосад». Он совсем крошечный — пара двухэтажных домов, которых и разглядеть то трудно из-за разросшихся вокруг кипарисов.

— Что-то такое припоминается. Вроде бы летнее кафе, прямо под деревьями, внутри дворика — не слишком уверенно протянула она.

— Вот именно. Ну, что идем?! Или боишься? — насмешливо щуря глаза, спросил он.

— Я боюсь только за папу. Больше меня ничем не напугаешь, — тихо, но твердо заявила Ирия и шагнула в телепорт, не выпуская при этом руки своего провожатого.

И действительно, маленькая таверна с неброской надписью над входом «Бочка Диогена» не сразу бросалась в глаза случайным посетителям. Двери были приглашающе распахнуты. Внутри было темно, лишь неяркий свет у барной стойки указывал правильное направление. Они подошли к стойке. За ней сидя в пол оборота к посетителям сидел бармен — пожилого вида мужчина, читающий газету. Услышав шаги входящих, он ленивым жестом сложил свое периодическое издание и повернул к ним свое лицо. Вид он имел почти отталкивающий. Непропорционально большая голова с всклокоченной в разные стороны шевелюрой и такой же бородой, испещренное многочисленными шрамами лицо, вывернутые в сардонической улыбке толстые как оладьи губы могли внушать все что угодно кроме приязни. Несколько мгновений он пронзительным взглядом одного глаза, второй был прикрыт, окидывал парочку, нарушившую его одиночество. А затем неожиданно расцвел в улыбке, так неестественно выглядевшей на общем фоне лица:

— Ба! Какие люди к нам пожаловали?! Захария, тебя ли видит мой подслеповатый глаз?! — воскликнул обрадовано он, вставая со своего стула.

— Узнал!? Ну, спасибо, брат, Эзоп! Значит, я не слишком изменился, — в тон ему ответил Захария. — Позволь тебе представить мою спутницу. Ирия Литвинова, будущий спецназовец ангельского войска, а в настоящий момент мой личный гид-экскурсовод.

— Ирия, — представилась она бармену, протягивая руку для пожатия через барную стойку и уже поняв, кто перед ней.

— Эзоп — владелец и по совместительству бармен сего заведения — просто и без затей представился он, осторожно пожимая ее руку своими мозолистыми ручищами.

— Скажите, вы ведь тот самый знаменитый философ и баснописец?! — заговорила она, уже нисколько не смущаясь необычного вида того, кто стоял напротив.

— Не каждый философ может быть барменом, но каждый бармен — обязательно философ, — осклабился он в улыбке. — А насчет знаменитости, то соглашусь, но с маленькой поправкой. Знаменит, но в очень узких кругах.

— А скажите, — не унималась бойкая девица, — почему ваше заведение называется «Бочка Диогена», ведь мы все знаем, что в Древней Греции бочек никогда не делали?

— Семь тысяч сто восемьдесят четыре! — воскликнул он, радостно оглаживая свою растрепанную бороду.

— Извините, не поняла. Что вы сказали?

— Я сказал, что вы семь тысяч сто восемьдесят четвертая кто задает мне этот вопрос, — с улыбкой на обезображенном лице ответил Эзоп. — На это все и рассчитано. Такой, с позволения, рекламный трюк для заманивания посетителей. В рекламном буклете для туристов, где указаны интересные для времяпрепровождения места, указано название моей таверны, и они движимые праведным гневом от моей исторической безграмотности спешат высказать мне в лицо свое нелицеприятное мнение…

— А-а-а, поняла! — захлопала в ладоши девушка. — они приходят и становятся вашими клиентами, а вы обретаете высокоинтеллектуальных собеседников и они становятся, автоматически, тем узким кругом в которым вы обрели известность! Поразительно! Я никогда бы не догадалась до этого!

— Давненько я тебя не видал. Лет двадцать, — обратился Эзоп уже к Захарии.

— Тридцать почти, — поправил его тот. — Свободные столики есть?

— Конечно, есть. Ты же знаешь, основной контингент подтягиваться начинает только к вечеру. Проходите. Держи, — протянул он ему винную карту. — Я подойду к вам через пять минут.