Формула счастья

Вообще по всему было видно, что передо мной сильный, энергичный, волевой мужчина, способный устоять и перед более опасными потрясениями, чем те, что до сего момента потрясали базу "Эйрена". А если учесть и тот факт, что он наверняка один из высших офицеров Военного корпуса, вызванных из резерва после появления юсов, и именно в этом качестве послан на Эйрену, то у меня уже не оставалось сомнений относительно характера отношений между властью и подчиненными, которые сложились здесь... Но, если это так, у Вернье должны были бы быть очень существенные причины разыгрывать свою нарочито дерзкую сцену. Ведь ему было ясно, что она едва ли сойдет ему безнаказанно...

- Я не спрашиваю, что сейчас на Земле, - прервал молчание Ларсен. - Когда я ее покинул, то положение было плохим, а сейчас в самом лучшем случае, наверно, такое же.

- Не такое, - сказал я.

Он повернул голову к закрытому окну и стал смотреть на улицу сквозь слегка помутневшие стекла.

- После того, как мы начали убивать друг друга, - он произнес эту фразу так, словно заканчивал мою.

Я давно уже догадался, что мои надежды заниматься здесь несчастным случаем совершенно несостоятельны, но это не помогло мне расстаться с ними без сожаления.

- Мы убивали друг друга и до встречи с юсами, - сказал я, - но с тех пор, как они появились, этот наш допотопный способ улаживать споры стал крайне неэффективным.

- Да, неэффективным, - без всякого выражения повторил Ларсен.

Если человеку предстоит тягостный разговор, он часто испытывает потребность пуститься в так называемые "принципиальные" рассуждения. Они всегда кажутся серьезными и важными - дают возможность промедления, дистанциро-вания так, чтобы это не бросалось в глаза. Или другими словами, в данный момент у меня было большое желание прибегнуть к ним, и что-то мне подсказывало, что Ларсен охотно присоединиться ко мне, но... "Самодисциплина - еще недостаточное условие успеха, однако без нее провал обеспечен", - говорил мой шеф, а ему можно верить. Вот почему я решил придерживаться конкретных фактов:

- Когда и где были убиты Фаулер и Штейн? Ларсен обошел письменный стол и снова сел на свое рабочее место. Заговорил сухо, почти автоматически:

- Сутки здесь продолжаются двадцать пять часов и две минуты, но для большего удобства мы делим их на двадцать четыре, замедляя ход часов на базе, включая и компьютерные, так что каждый час они отстают на две минуты и тридцать пять секунд. А что же касается убийств, то они были совершены приблизительно одновременно между восемью часами двадцать шестого и десятью часами и пятнадцатью минутами двадцать седьмого прошлого месяца.

- А вы не могли определить время с большей точностью? - удивился я.

- Нет. Температура их тел была сильно повышена. - И в ответ на выражение крайнего удивления у меня на лице он пояснил: - Мы нашли их в лесу, а там мертвая органическая материя не разлагается и не гниет. Хотя почему-то и нагревается в утренние часы.

- И от чего зависят эти... явления?

- К сожалению, по этому вопросу, как, впрочем, и по многим другим у нас все еще нет даже и рабочей гипотезы.

- Кто-то мне сказал, что Эйрена почти не отличается от Земли, - вздохнул я.

- Если речь идет о физических характеристиках, то это так, несмотря на наличие двух солнц и некоторых других, не присущих Земле факторов. Но растения... Их клеточное строение совсем близко к земному, а поведение их и образ жизни, и аномалии, которые они вызывают вокруг себя, постоянно доводят до отчаяния наших биологов.

- Они, однако, скорее переступят этот предел, чем попросят объяснения у юсов, - подколол я его.

- Здесь нет просителей, Симов, - холодно отметил Ларсен.

Я предпочел сменить разговор:

- Надеюсь, что ты мне опишешь все, что вспомнишь в связи со смертью Фаулера и Штейна.

- Что же, хорошо... - он машинально расстегнул верхнюю пуговку на рубашке и начал. - На базе введен достаточно жесткий режим, и в то утро мы как всегда собрались на завтрак в пять часов, т.е. где-то за сорок минут до восхода Ридона. Нам приходится вставать так рано, потому что в состоянии бодрствования значительно легче справляться с начальными приступами эйфории, которую, предполагаю, сегодня испытал и ты.

Я ответил неопределенным жестом. Ларсен продолжал:

- Ни за завтраком, ни позднее, когда каждый направился к своему рабочему месту, не случилось ничего необычного или вообще чего-либо, что указывало бы на предстоящее событие. А потом...

- И все же за столом велись же какие-то разговоры, - прервал я его. Расскажи мне о них, сколь бы незначительными они тебе не казались...

- По утрам мы завтракаем в полном молчании, Симов. Нам необходима полная концентрация внимания. Иногда и малейшая рассеянность ведет к тому, что приходится терять всю первую половину дня.

- А не заметил ли ты чего-либо особого в поведении Фаулера и Штейна. Какое-то действие, мимика...