Формула власти. Первое условие

— Вот-вот. Малявки утверждали, что они не при чем, что ложки им подбросили, но некая длинноносая и сознательная первогодка — трудно не сообразить, которая! — рассказала, что видела, как они совали приборы за пазухи. Воровство ж у нас — серьезнейшее из Институтских преступлений, насмешниц исключили, даже благородство не помогло. Пропавшие ложки — почти все, что были — так и не нашли, пришлось выписать новый комплект. А свою добычу настоящие преступницы загнали на ярмарке в Кивитэ и поимели с нее неплохой куш. Выручку, считайте, и не делили, поварихины дочки как-то сами отдали почти все своей пронырливой подружке. А там, если верить рассказу, небольшой кошель золота был. Притом не нынешние монеты, где олово сплошное, а чистые, желтенькие. А вы говорите, обда в детском возрасте ничего не смыслит. Все она смыслит, побольше некоторых. Потому давить гадину надо, и поскорей!

— Если только повариха не соврала, — пробормотала наставница полетов, все еще едва веря, что посредственная летунья Клима, у которой без проблем с доской ни урока не проходит, способна на такое.

На наставницу дипломатических искусств было страшно смотреть. Совет ошеломленно молчал. Сейчас, после истории о ложках, сами собой вспоминались и другие незначительные, казалось бы, детали: случайно перехваченный властный взгляд, необъяснимое порою поведение. За время обучения Климу ни разу не поймали на лжи, хотя ловить случалось многих. Все дети, хоть иногда, но лгут. И Клима лгала, но это никогда не раскрывалось. Даже после совместных проказ она, в отличие от одногодниц, всегда умела избежать наказания. И никто из беседовавших с девушкой даже не усомнился, что она способна где-то приврать, хотя никогда за ней не водилось репутации правдолюбки.

Слишком честно. Слишком убедительно. Слишком… идеально?

— Обду надо изловить, — высказал общую мысль директор. — Она не остановится на достигнутом. Сейчас Институт — что дальше? Мавин-Тэлэй? Она явно хочет власти…

— Над всем Принамкским краем, как в прежние времена… — одними губами прошептала наставница истории.

— Задержать, — прошипела наставница дипломатических искусств, окончательно выходя из образа обычной благожелательной женщины. Настал ее час. — Выбить признание. Под конвоем проводить в столицу. Обда — это серьезно. Нужно поскорее доложить наиблагороднейшему.

— Ты сделаешь это? — спросил заместитель директора.

Вопрос был явно провокационный, но все и так знали, кто тут шпионит на Орденскую разведку.

— Нет, господин директор, докладывать наиблагороднейшему обо всем происходящем в Институте — твоя обязанность. Проморгал обду, вот и отчитывайся, — наставница дипломатических искусств, позабыв о приличиях, запустила пальцы в волосы. — Ченара, уму непостижимо… Это проверить как-то можно?

— Да чего проверять?.. — снова взвилась толстая ключница.

— Нельзя допустить ошибку. Я повторяю, кто-нибудь знает, как выявляли обд прежде? Насколько я помню, новые обды приходили за властью сами, после смерти предшественников или незадолго до нее. В жизни не поверю, что их принимали без какого-нибудь испытания. Даже в те беззаконные времена такого быть не могло. Ну же, господа, не надо стесняться. Кто из вас слушал в детстве ведские сказки? Я сама узнала их немало за последнее время.

— Я… кажется, что-то припоминаю, — робко сказал молодой наставник начертательных наук, один из тех, кто вместе с наставницей полетов и многими другими героически поддерживал порядок все эти дни. — Видите ли, господа, моя семья переехала на Орденскую сторону незадолго до моего рождения. И в детстве мне часто доводилось слушать сказки бабушки, ныне покойной. Она в молодости была знакома со многими колдунами и знала больше прочих. Так вот, она говорила, что у обд какая-то особенная кровь, по которой течет талант, дар высших сил. И его можно увидеть.

— Пустить подозреваемой кровь? — поднял брови директор.

— Нет, это некий особый ритуал. Я не знаю, какой. Вроде бы на лбу… Или на руке? Одним словом, на коже процарапывали сакральный символ, знак. От этого выступившая кровь начинала светиться. Только я совершенно не представляю, что это за знак…

Повисло задумчивое молчание. А потом раздался озаренный голос помощника директора в политическом отделении:

— А не этот ли "сакральный знак" уже почти неделю мозолит нам глаза над главной лестницей?..

* * *

Тенька, высунув от усердия язык, провел по стене указательным пальцем, и белый мрамор, повинуясь колдовству, приобрел ярко-пунцовый цвет. Получилась толстая четкая линия. Вед отошел на пару шагов, любуясь своим творением.

Линия завершала солидных размеров надпись, выполненную художественно, с росчерками и завитками, чтобы не сильно смущать верных обде эстетов.

"ДА ВЛАСТВУЕТ ЗЛАТАЯ ОБДА ВО ИМЯ МИРА И ВЫСШИХ СИЛ!"

Надпись была откровенно пафосной, но стиль соответствовал, да и способ нанесения экспериментальный, поэтому угрызений совести Тенька не испытывал. Текст выдумал Гера, как, впрочем, и большинство громких красивых лозунгов. На лозунги у Геры был явный талант.