Форсайт

Григорян мрачно смотрел на меня, потом бросил окурок, раздавил ногой.

– Знаю! Но в одном уверен, Мир После не статичен, не возник сам собой. За ним стоит разум, чужой и безжалостный… Поехали назад, Никита. Врачи и так возмущались, что я снял тебя с занятий.

– Зачем вы меня сюда привезли? – спросил я прямо.

Артур Давидович вздохнул.

– Ты среди «зимних». Между нами – именно у вас будет главная роль в операции. Ты должен лучше понимать происходящее.

– А еще вы хотите, чтобы я присмотрел за Леной.

Григорян усмехнулся.

– Пошли, Никита.

Глава восьмая

От убитого варга уже не осталось ничего, даже пятен на асфальте. То ли ниблы вылизали дочиста, то ли прошел дождь со снегом и все замыл.

Мир После застыл в странном состоянии, которое я бы назвал ранней весной – если бы тут была весна. Увы, по опыту я знал, что это ненадолго – может, на несколько дней, а может, на месяц.

Поглядывая в сторону крайнего дома, где обитала мертвая девочка Нюра, я открыл дверь в магазинчик, где устроил себе убежище Михаил. Внутри ярко горела лампочка. Войдя, я поискал взглядом хозяина – и обнаружил Мишу, в одних трусах лежащим на кровати. Судя по взгляду, это был именно Миша, я уже легко их различал.

– Чего так долго? – проворчал Миша, даже не делая попыток подняться.

– Знаешь, где я был? – ответил я вопросом.

– Где?

– На вэ-дэ-эн-хе! Черт, не рифмуется.

– А зачем? – заинтересовался Миша.

– Это надо меня нынешнего спрашивать… чего он туда поперся.

Я подошел к Мише и нахмурился.

Одна рука у него была пристегнута наручниками к спинке кровати.

Миша молчал и смотрел на меня.

Так…

Понятно.

Я огляделся. Его любимый «хвлар» лежал рядом на полу. Там же стояла пластиковая полторашка с водой. И еще одна пластиковая бутыль, большая, на пять литров, но совершенно пустая и со срезанным горлышком.

– Ты увлекся садо-мазо? – спросил я. – А где партнерша, в латексе и с плеткой?

– Смейся, смейся… – мрачно ответил Миша. – Если за пять минут не найдешь ключ, то я обоссусь!

– По-моему, ты оставил себе емкость для этой цели. – Я кивнул на пустую бутыль.

Лицо у Миши побагровело.

– Чтобы ты пришел, а у меня тут бутыль с мочой?

– Нет, чтобы я не обнаружил тебя в мокрой кровати…

Я огляделся. Взял с полки банку газировки, открыл.

– Представляешь, какая сволочь? – с болью в голосе произнес Миша. – Приковал себя к кровати!

– Себя ругаешь, – заметил я, глотнув лимонад.

– Хватит издеваться! – завопил Миша. – Не журчи!

– Реально пить хочу, – примиряюще сказал я. – Сейчас спасем, держись, герой.

Миша фыркнул.

Я заглянул под кровать.

– Он хоть воду тебе оставил и оружие.

– Застрелиться?

– Нет, отбиваться, если кто-то войдет. Мог бы и еды, конечно…

– Бутер я съел, – признался Миша. – Зря ты здесь ключ ищешь, я уже все обшарил.

– Да не мог он ключ далеко спрятать, – махнул я рукой. – А если бы никто не пришел? А если пожар? Дай подушку!

Миша присел на жалобно заскрипевшую кровать. Протянул мне подушку.

Я оказался прав.

– Вуаля! – извлекая из синтетической набивки ключ, сказал я. – Зря страдал!

– Давай, я сам…

Миша довольно умело расстегнул наручник, подтянул трусы и, всунув ноги в берцы, метнулся на улицу. Я присел на стул и допил газировку. Смял банку, кинул в офисную корзинку для мусора.

Вернулся Миша, все еще злой, но уже поспокойнее. Начал надевать джинсы.

– Они сговорились, – сказал я. – Наверняка. Я из будущего, и ты из будущего. Твой отвез моего на ВДНХ, я бы не успел с прошлого форсайта туда дойти. Потом приковал себя. Рушат коммуникацию между нами.

Миша вздохнул.

– Да понятно. Надо как-то их успокоить.

Я пожал плечами. Если бы они все помнили… Но они не помнят, для них форсайт – захват тела подозрительным чужаком, что бы тот ни говорил.

– А как ты обратно добрался? – Миша пошевелил губами, словно что-то считая. – Оттуда часов четыре-пять топать даже у нас. А уж здесь…

– Электровелосипед нашел. Там стоянка прокатных велосипедов. Некоторые сгнили, некоторые целы. Один был заряженный. Уже на подъезде сдох.

Миша покачал головой, надел рубашку, поверх набросил куртку.

– Я плохо на велосипеде езжу… Слушай, Никита, это только цветочки. Если они всерьез решили нам помешать, то придумают что-то поумнее.

Спорить я не стал, он был прав. Спросил:

– Как Нюра? Общался?

– Что-то стремаюсь, – признался Миша. – Как узнал, что она мертвая…

– Ты тоже умирал и воскресал.

– Ну так я же здесь! – возмутился Миша. Сел напротив. – Мы как, ждем?

– Ждем, – кивнул я.

На кладбище я побывал три дня назад. Григорян не запрещал рассказывать о Нюре, и я поделился этой информацией и с Леной, и с Мишей. Лена лишь пожала плечами, а вот Миша, похоже, был шокирован.

Хотя, казалось бы, это вряд ли поразило бы человека со способностью оживать.

Два предыдущих форсайта у нас были спокойными и синхронными. Мы даже не общались со своими будущими личностями – понаблюдали издали за Нюрой, сделали три вылазки на машине (не за МКАД), по указанным Григоряном адресам.