Фортуна благоволит грешным

В действительности же причина была в другом. Шарлотта не хотела слышать, как о Нэнси заговорят в прошедшем времени, когда еще совсем недавно она была в настоящем. А присяжные будут смотреть на ее тело, подготовленное к погребению, и будут смотреть, где она умерла и где жила… Наверное, тщательно осмотрят ее комнатку в мансарде «Свиньи и пледа», где еще оставались остатки ее мечтаний – возможно, шелковая ленточка, какой-нибудь подарок ухажера, одна-две книжки или миниатюра с портретом родных. Дознание – это всего лишь еще один способ удовлетворить любопытство, и ни к какому правосудию оно не приведет. Она, Шарлотта, не раз была предметом разглядывания. Эдвард запечатлел на холсте ее нагое тело, прикрытое только драгоценностями, и на картины эти не раз глазели многие мужчины. Куртизанка и художник, они принесли друг другу скандальную славу, и Эдвард знал каждый дюйм ее тела.

– Если бы вы пошли, – вновь заговорила Шарлотта, – то вы, возможно, добыли бы какие-то ключики к разгадке тайны. Ведь то, что было известно Нэнси… Это может навести на следы похитителей, и тогда мы с вами…

– Мисс Перри, почему вы полагаете, что я поделюсь этой информацией с вами? – Рука Фроста каким-то образом нашла ее руку, и их пальцы переплелись поверх разлинованной поверхности ноктографа. – Ведь это подозрительно смахивало бы на сотрудничество, не находите? – Тут он стал поглаживать большим пальцем ее ладонь.

Сердце Шарлотты забилось быстрее, и она, судорожно сглотнув, проговорила:

– Вы же меня заверяли, что не будете моим соперником.

– Не буду. Я буду вашими ушами там, куда вы не сумеете пойти, а вы можете проводить время за своими… душеспасительными занятиями.

Шарлотта коротко рассмеялась, а Фрост, вставая с дивана и помогая ей подняться, спросил:

– Согласны ли вы быть глазами для нас обоих?

– Это звучит так, словно мы будем одной плотью, – пробормотала Шарлотта.

– Возможно, позже так и произойдет, – прошептал Фрост. Он все еще держал ее за руку. – И знаете, я начинаю думать, что вместе мы будем непобедимы. А вы как думаете? – Не дожидаясь ответа, он выпустил ее руку, затем взял ноктограф и свою трость, которую оставил возле двери. – Méchri áv rio, – изрек он. – То есть до завтра, как ваша мать сказала Мэгги.

– Вы тоже говорите по-гречески?! – изумилась Шарлотта. – Выходит, я осталась в меньшинстве.

– Я знаю лишь несколько слов. Запомнил в то время, когда мы плавали в районе Пелопоннеса. – Фрост подмигнул ей, что для слепого выглядело довольно странно, и добавил: – У меня замечательная память, знаете ли…

Отвесив легкий поклон, он вышел с улыбкой, которая словно отражала ее собственную.

– Значит, «непобедимы»… – пробормотала Шарлотта. Однако, ежась от томления, она чувствовала, что уже начинает сдаваться.

Глава 9

– Фрост, последний заход. Может, еще пинту перед тем, как мы закроемся на ночь? – Миссис Поттер, жена хозяина гостиницы, теперь говорила с Бенедиктом куда более доброжелательным тоном, чем в начале вечера.

И действительно, после дознания атмосфера в «Свинье и пледе» разрядилась. Тост следовал за тостом, табачный дым становился все гуще, а запах эля все сильнее. Умерла молодая женщина, а живые выслушали вердикт: «Убита неустановленным лицом или лицами». И теперь многие хотели утопить этот вердикт в спиртном. Последовали часы буйного веселья, и мужские голоса становились все более хриплыми от выпитого. Были тосты за Нэнси, а также за успех в поисках украденных соверенов. Раздавались и тосты за хозяев заведения и за сыщика с Боу-стрит Стивена Лайлака, прибывшего по поручению Королевского монетного двора. Кроме того, пили за коронера и даже за слепого гостя викария. Но ничто не могло бы заставить Бенедикта поднять стакан за этот последний тост.

– Гость викария – писатель, – заявил он. – К тому же лейтенант. И еще – медик.

Однако в действительности он не был ни первым, ни вторым, ни третьим, все было начато, но не доведено до конца. Поэтому ему пришлось мириться с дружескими похлопываниями по спине, в ответ на которые он то и дело улыбался или же весело смеялся. Это было ужасно – но необходимо, чтобы всем казалось, что он один из них, такой же, как они.

В ответ же на вопрос миссис Поттер Бенедикт сказал:

– Спасибо, мадам, мне больше ничего не нужно. Парень вроде меня не может себе позволить сильно напиться перед обратной дорогой домой.

Он и так уже чувствовал себя пьяным от напряженных усилий – ведь ему то и дело приходилось отличать один незнакомый голос от другого. Да и само дознание оказалось делом нелегким – все что-то говорили, и каждого из говоривших представляли, так что в конце концов у него разболелась голова.

Бенедикт порылся в карманах в поисках денег, затем тщательно ощупал монеты и добавил сверх счета еще шиллинг – необычайная расточительность! Теперь миссис Поттер сочтет его либо очень щедрым, либо пьяным. Возможно, и тем, и другим. Он нарочно пошатнулся, желая всем спокойной ночи, а затем ушел, тяжело опираясь на трость.