Фортуна благоволит грешным

– Важно не то, где проводится выставка, а кто ее увидит. – Рэндольф говорил, обращаясь к Эдварду, но его взгляд не отрывался от Шарлотты. – И всего через неделю, Селвин, у вас будет столько блистательных гостей, восторгающихся вашей работой, сколько вы только можете пожелать.

Эдвард покосился на Шарлотту, затем спросил:

– Но это же будут портреты, верно? Мы же договорились сосредоточиться на моей портретной живописи?

– О да, портреты. Совершенно верно.

Маркиз улыбнулся. Когда-то такое выражение его лица казалось Шарлотте интригующим, намекающим на тайны и скрытые глубины. И сейчас она поняла, что была на сей счет права, но только с одним уточнением: все его тайны и скрытые глубины были омерзительны. Слава богу, он ни словом не намекнул на Мэгги. Должно быть, Эдвард сохранил ее происхождение в тайне. И, вероятно, он всегда будет об этом помалкивать. Ведь если леди Хелена узнает, что ее муж стал отцом ребенка женщины столь низкого происхождения… О, тогда она превратит его жизнь в кошмар.

– Замечательно! Восхитительно! – Бенедикт захлопал в ладоши над своей тростью. – Значит, художественная выставка. А будут ли там скульптуры?

– Н-нет… – ответил Эдвард в растерянности. – Ведь я, знаете ли, не ваятель…

– А жаль, – со вздохом пробормотал Бенедикт. – Что ж, я все равно постараюсь получить удовольствие. А сейчас, мисс Перри… Не пора ли нам уходить?

Шарлотта медлила с ответом. Она покосилась на Селвинов и Рэндольфа, и ей вдруг ужасно захотелось вскочить – и выбежать из комнаты. Но она, взяв себя в руки, чинно проговорила:

– Да, думаю, пора.

– Не желаете злоупотреблять гостеприимством? – с усмешкой спросил Рэндольф. – Уверяю вас, об этом можете не волноваться.

– Дело не в этом. – Бенедикт встал и стукнул тростью в пол. – Я знаю, что здесь у мисс Перри есть старые друзья, которые желают ей только самого лучшего. Но, понимаете ли, ее собака довольно серьезно больна. Эта гончая когда-то принадлежала ее сестре. Последнее воспоминание о дорогой почившей…

– Кажется, вы знаете об этой семье довольно много, – заметил Рэндольф.

Бенедикт пожал плечами.

– Только то, что вежливость позволяет знать тому, кто гостит в их доме.

– Мисс Перри, вы покидаете нас из-за собаки? – Казалось, Эдвард был искренне удивлен.

– Из-за собаки Маргарет, – заявила Шарлотта. – Мистер Селвин, вы должны помнить, как важна была для меня сестра.

– Да… в-верно, – явно смутившись, пробормотал Эдвард.

Шарлотта не осмелилась взглянуть ему в лицо, но она надеялась, что он понял ее предостережение. Они с Бенедиктом попрощались с хозяевами и маркизом, сумев при этом остаться в рамках вежливости. А Рэндольф напомнил Шарлотте, что она обещала посетить выставку работ Селвина.

– Впрочем, – тут же добавил он, – возможно, до тех пор я еще нанесу вам визит… в доме викария. Да-да, я знаю, где вас найти.

Наконец они вышли из дома Селвина. Ярко светило солнце, и было довольно тепло, но Шарлотта никак не могла унять дрожь. Когда же они спускались по лестнице парадного входа, Бенедикт подал ей руку и прошептал:

– Пожалуйста, успокойтесь. Возможно, они сейчас смотрят на нас из окна. И побыстрее выведите меня из этого великолепного поместья, – добавил он с улыбкой.

– Вы были ужасны, – проговорила Шарлотта, тоже улыбнувшись. – То есть я имею в виду, что вы были безупречны. Спасибо вам огромное.

– Мне?.. – Бенедикт вскинул брови. – Но разве я сделал что-нибудь необычное? Любой почел бы за честь познакомиться с дьяволом. Или если не с ним самим, то с тем, кто к нему ближе всех.

Пока они шли через земли Селвина, Бенедикт продолжал развлекать ее шутками. Он все время посмеивался и улыбался, говоря о Селвинах и их титулованном госте, однако Шарлотта по-прежнему никак не могла унять дрожь, не проходившую даже от солнечного тепла. Но кое-что ее все-таки радовало: в одной комнате с мужчиной, который ее погубил, и с мужчиной, который жаждал ей отомстить, находился еще и тот, кто был на ее стороне, тот, кто сейчас держал ее под руку. И она знала, что он будет держать ее руку столько, сколько она пожелает.

В какой-то момент, остановившись, Шарлотта приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Бенедикт в недоумении заморгал.

– Хм… спасибо. Но за что? – пробормотал он.

Шарлотта улыбнулась.

– За то, что вы – это вы.

– Да, эта роль удается мне лучше всего, – с усмешкой отозвался Бенедикт; он все еще выглядел озадаченным. – Мне жаль, что вам пришлось встретиться с Рэндольфом. Вы извлекли хоть какую-то пользу из этого разговора?

– Не знаю… – Шарлотта пожала плечами, и они продолжили путь. – Знаете, меня беспокоит эта выставка. За этим что-то кроется. Рэндольф не стал бы утруждать себя и делать что-либо для Эдварда только по доброте душевной.

Бицепсы Бенедикта напряглись.

– Даже в благодарность за то, что он привез его к вам?

– Полагаю, этого недостаточно. А Рэндольф… Он хочет причинить мне боль. Ему нравится причинять боль.

– Но как картины каких-то светских хлыщей могут причинить вам боль?