Фортуна благоволит грешным

Мэгги сидела возле холмика земли над могилой собаки. Сидела, подтянув к груди колени и обхватив их руками. Здесь был и Бенедикт; он о чем-то тихо разговаривал с девочкой. Услышав шаги Шарлотты, он встал и проговорил:

– Дамы, я вас оставлю, не буду вам мешать. Кажется, где-то возле каменной стены я унюхал запах полемониума. Думаю, это был бы прекрасный цветок для могилы Капитана.

С этими словами Бенедикт удалился. Шарлотта же села рядом с девочкой, в точности повторив ее позу.

– О чем вы с мистером Фростом говорили? – спросила она.

Шарлотта втайне надеялась, что Бенедикт уже сообщил Мэгги какие-то новости. Девочка пожала худенькими плечами.

– Он просто спросил, как я. Сказал, что знает, что я любила Капитана.

– Мистер Фрост – хороший человек, – сказала Шарлотта. Она помолчала, собираясь с духом, потом заявила: – А я – не очень-то хорошая женщина.

Разжав руки, Мэгги вопросительно взглянула на нее.

– Тетя Шарлотта, что вы имеете в виду? Что случилось?

– Во время своих путешествий я делала некоторые вещи, которые некоторым людям не нравятся, – со вздохом пробормотала Шарлотта.

– Какие вещи?

– Ну… Гм… – Шарлотта замялась. Как же объяснить это девочке? – Видишь ли, я брала деньги за то, что проводила время с людьми.

– Как на работе? – спросила Мэгги.

– Да, это и была в некотором роде работа. Но…

– Ну это же нормально… У многих людей есть работа. Вот дедушка, например, – викарий.

– Да, верно. Но, возможно, из-за моей работы, которую некоторые люди считают плохой, дедушке придется оставить здесь службу. Так что он уже не будет викарием.

– Я не понимаю… – пробормотала Мэгги. – Какое отношение ваша работа имеет к дедушке и к его делам в Строфилде?

«Хороший вопрос, девочка моя», – со вздохом подумала Шарлотта.

– Понимаешь, некоторые думают, что семья викария должна быть безупречной.

– Глупость какая… Никто не безупречен. Кроме Иисуса, конечно. Но даже Он иногда швырял вещи.

Шарлотта невольно улыбнулась.

– Ты замечательная девочка, Мэгги. И очень умная.

Малышка на несколько мгновений задумалась – и улыбнулась в ответ.

А Шарлотта снова вздохнула. Увы, она не заслуживала этой детской улыбки. Ей следовало рассказать своей дорогой девочке, что она, Шарлотта, очень перед ней виновата. Да-да, виновата! Она лишила свою дочь будущего!

Собравшись с духом, Шарлотта проговорила:

– Мэгги, есть еще кое-что… Я должна тебе кое-что рассказать. Мэгги, я… Я твоя мать.

Девочка вздрогнула – и замерла. Сейчас она была столь же неподвижна, как в те минуты, когда, лежа на земле, обнимала Капитана.

– Не понимаю… – прошептала она. – Вы же моя тетя…

– Я твоя мать. – Повторить это во второй раз оказалось гораздо труднее.

– Значит, вы с моим отцом… были женаты?

– Нет. – Шарлотта покачала головой. – Именно это и делает меня… не очень хорошей.

Как же трудно было рассказывать об этом девочке, к тому же – собственной дочери. А ведь Мэгги росла в тепличных условиях, может быть, даже слишком тепличных… Шарлотта протянула к дочке руку, но девочка отпрянула и рухнула на могилу Капитана.

Тяжело вздохнув, Шарлотта вновь заговорила:

– Вот почему мы всегда говорили, что ты – дочь моей сестры. Она была замужем, и тебя крестили как ее дочь. Поэтому ты считаешься… респектабельной, – такой, какой я никогда не смогу быть.

Мэгги отползла от холмика и, снова усевшись, внимательно посмотрела на Шарлотту.

– Значит, каждый раз, когда вы мне говорили про мою маму, – все это было вранье.

– Нет, все, что я говорила про мою сестру, – это была чистейшая правда.

– Но она не была моей матерью…

– Да, не была, – кивнула Шарлотта.

– А Капитан… не был маминой собакой, – пробормотала девочка. – Ведь так же?

– Мне всегда очень нравился Капитан, – ответила Шарлотта. – Эта собака очень тебя любила. Ты была к ней очень добра, вы с ней дружили и…

– И она умерла одна, без меня. – Мэгги порывисто вскочила на ноги и всхлипнула. – Эта собачка была моим единственным другом…

– Я знаю. – Шарлотта снова вздохнула.

Вот оно, наказание… Словно нож в сердце. Шарлотта не представляла, что это будет так больно. Она часто думала о том, что когда-нибудь расскажет Мэгги правду и дочка, радостно улыбнувшись, обнимет ее и скажет, что всегда это знала. Но, конечно же, это были просто мечты…

– А вы меня любите? – спросила Мэгги. И Шарлотте вдруг показалось, что ее дочь внезапно повзрослела, стала намного старше, чем несколько минут назад.

– Я люблю тебя больше всего на свете. Люблю так сильно, что даже отказалась от тебя – только бы обеспечить тебе достойную жизнь.

– Тогда откажитесь снова. Я хочу, чтобы вы снова отсюда уехали. – Резко развернувшись, Мэгги зашагала прочь – маленькая худенькая фигурка на фоне серой каменной стены, отделявшей землю викария от земли Селвина.