Фортуна благоволит грешным

– Поскольку все вы проделали такое долгое путешествие, чтобы присутствовать на этой выставке… Я надеюсь, вы оцените незаурядный талант мистера Селвина. Я полагаю, что его как портретиста ждет блестящее будущее. Он превосходно умеет рисовать одежду. Взгляните, как замечательно он нарисовал ожерелье!..

Слава богу, раздался веселый смех.

– И знаете, – говорила Шарлотта, – если кто-нибудь пожелает приобрести это ожерелье… Что ж, вы сможете сказать, что видели его в его естественной среде обитания, если можно так выразиться.

С этими словами она сделала реверанс, спустилась с помоста и ушла. Быстро, проталкиваясь сквозь толпу, пока никто ее не остановил. Чтобы скрыть дрожь, она крепко сжимала кулаки.

Что ж, вот это и совершилось. Это было ужасно… но она это сделала.

Шарлотта прошла в маленькую отдельную гостиную, где они с Бенедиктом совсем недавно беседовали с миссис Поттер. Она знала, что очень скоро ее кто-нибудь найдет, но сейчас у нее было несколько минут, чтобы хоть немного успокоиться. Ох, чего бы она сейчас только не отдала за кружку холодной воды, чтобы плеснуть в свое пылавшее лицо. Шарлотта осмотрелась, но поблизости не было ни кувшина, ни тазика – только стулья, стол, окно, камин…

Тут она повернулась к двери – и увидела лорда Рэндольфа, заполнившего дверной проем.

– Прекрасная речь, – проговорил он. – Я о-очень рад, что вы смогли прийти на выставку.

Шарлотта спрятала дрожавшие руки за спину.

– Вы сыграли жестокую шутку, милорд.

– Не более жестокую, чем вы заслуживаете за то, что сбежали от меня.

– Шутку не со мной, – Шарлотта криво усмехнулась, – а с Селвином. Вы поставили его в очень неловкое положение.

Рэндольф пожал плечами и переступил порог комнаты. Пристально глядя на Шарлотту, он приблизился к ней и проговорил:

– Селвин сам себя поставил в неловкое положение. Кажется, он вами слегка одержим, не так ли?

Значит, Рэндольф не знал. Не знал про Мэгги…

– Но разве вы можете его в этом упрекнуть? – Шарлотта изобразила улыбку. – Вы ведь тоже не смогли меня отпустить.

– Я всегда буду с вами. – Маркиз провел ладонью по ее щеке и коснулся пальцем шрама. – Перл, вы не можете вечно прятаться и притворяться той, кем не являетесь. И вы никогда не будете принадлежать никому другому.

Шарлотта стиснула зубы и с ненавистью в голосе процедила:

– Никому… кроме самой себя. Да, именно так. И так всегда и было.

Однако она ошибалась – и прекрасно об этом знала. Потому что она, Шарлотта, принадлежала еще и своей покойной сестре Маргарет. И она всем сердцем принадлежала своей дочери Мэгги, хотя девочка об этом даже не подозревала. Кроме того, она отдала себя Бенедикту Фросту – и отдавала день за днем. Но знал ли он об этом?..

Тут Рэндольф навис над ней – высокий и мрачный, – на лице его появилась гримаса недовольства.

– Что ж, еще одна прекрасная речь… Но не вам, Перл, решать, когда наш союз закончится.

– Вообще-то – мне, – заявила Шарлотта.

Резко развернувшись, она шагнула к двери, и в этот момент маркиз ударил ее по лицу тыльной стороной ладони, и кольцо с изумрудом, красовавшееся на его пальце, рассекло ей губу. От удара в ушах у нее зазвенело, голова закружилась, а рот наполнился кровью. Рэндольф же, глядя на нее, усмехался.

И тут она плюнула в него, забрызгав кровью его безупречную льняную рубашку.

– Подумать только… Ведь я когда-то называла вас «покровителем», – процедила она с презрением.

– Ты посмела плюнуть в пэра? – Маркиз вскинул подбородок.

– Для меня ты не пэр, – в ярости прошипела Шарлотта. – Я знаю, что ты ни о чем не заботишься, кроме собственной персоны. Что же касается твоей гордости… Возможно, я спасу ее, если скажу тебе следующее… Ты меня не теряешь, потому что я никогда не была твоей собственностью!

По косяку двери постучали, и в комнату заглянул Бенедикт.

– Мисс Перри? И лорд Рэндольф, если не ошибаюсь? Возможно, вы будете рады узнать, что этот идиот Селвин продал уже три картины.

Рэндольф эффектным жестом достал из кармана носовой платок. И вместо того чтобы предложить его Шарлотте – у нее кровоточила губа, – он стал вытирать свою рубашку, разумеется…

– Очень странно… – пробормотал маркиз. – Ведь на продажу выставлена только одна картина – та, что принадлежит мне. Остальные я взял на время у их владельцев.

– Что ж, думаю, он без труда сможет написать картины по заказу, – сказал Бенедикт. – Кажется, у него талант по этой части.

– Мы очень мило побеседовали, Рэндольф, – пробормотала Шарлотта. – Но, несмотря на это… Не думаю, что мы с вами когда-нибудь еще встретимся.

– Ах, Ла Перл, Ла Перл… – Рэндольф пристально посмотрел на Шарлотту и с улыбкой проговорил: – А ведь я мог бы из вас кое-что сделать…

– Я уже была кое-чем и до того, как мы с вами познакомились, – отрезала Шарлотта. Она повернулась к Бенедикту, все еще стоявшему в дверях. И он протягивал ей носовой платок, – по-видимому, понял по ее голосу, что она в нем нуждалась. Шарлотта взяла платок и, выплюнув в него кровь, спросила: – Мистер Фрост, вы проводите меня домой?