Фортуна благоволит грешным

Бенедикт вздохнул и надолго задумался. Он привык сам о себе заботиться еще с двенадцатилетнего возраста, но никогда не ожидал заботы со стороны Джорджетты. При этому ему хотелось, чтобы его единственная родственница чувствовала, что может на него рассчитывать. И он делал все от него зависевшее… В какой-то момент он уже держал в руках деньги для нее, но позволил им ускользнуть, так как знал, что найдет другой способ обеспечить будущее сестры. Он отдаст ей деньги, вырученные от продажи книжного магазина родителей, так что у Джорджетты все будет в порядке. А вот Шарлотта… Она чувствовала себя ужасно одинокой, и он хотел, чтобы награда досталась ей. Это был единственный способ показать ей, что она не одинока, – даже если она уедет.

И Шарлотта действительно уехала – а награду оставила. Оставила также целое состояние в драгоценных камнях. И своих близких, которых так любила.

И его, Бенедикта, она тоже оставила. И теперь он такой же одинокий, как и малышка Мэгги…

Бенедикт вздохнул и в задумчивости пробормотал:

– Думаю, тем сестрам с Таити надо было иногда меняться местами. Тогда они обе пожили бы с семьей и обе посмотрели бы мир.

– Они могли бы путешествовать всей семьей, – предположила Мэгги. – Если, конечно, это была настоящая семья.

– У некоторых счастливчиков семьи настоящие… – прошептал Бенедикт. – Да, у счастливчиков.

– Некоторые люди совсем никому не нужны, – проговорила девочка. И тоже вздохнула.

– Мисс Мэгги, что вы имеете в виду? Кто не нужен?

– Ну… кто-нибудь вроде меня. – Мэгги сглотнула, стараясь не расплакаться. – Я не нужна бабушке и дедушке.

– Нет-нет, это не так, – поспешно проговорил Бенедикт. – Поверьте, вы приносите им радость. Они о вас заботятся, потому что хотят, чтобы все в вашей жизни сложилось хорошо.

– Но моя… мама. Я ей не нужна. Она не хотела, чтобы я у нее была.

В этот момент Бенедикт нисколько не сомневался: если бы он мог видеть, то непременно прослезился бы; он знал, какое страдание было сейчас написано на личике девочки.

– Она никогда этого не говорила, – сказал Бенедикт. – Ваша мама любила вас каждый день вашей жизни. – Он помолчал, пытаясь найти какое-нибудь доказательство своих слов. И вдруг кое-что вспомнил. – Знаете, в тот день, когда я с ней познакомился… и с вами тоже, я случайно услышал, как она с вами говорила. Так вот, я тогда сразу понял, что она ваша мать. Она так сильно вас любит, что не может этого скрыть, и чувство звенит в ее голосе.

– Никогда не слышала, как оно звенит, – пробормотала Мэгги.

Бенедикт пожал плечами.

– Может, и не слышали. Но я-то, слепой, привык вслушиваться в голоса людей.

Надолго воцарилась тишина, а потом послышался какой-то странный звук – как будто скребли ногтями по ковру.

– Этот ковер сделала моя мама, – прошептала Мэгги. – Обе моих мамы.

– А… понятно, – пробормотал Бенедикт. И счел за благо ничего больше не говорить.

– Они тоже хотели, чтобы у меня была хорошая жизнь? – спросила девочка.

– Да, они хотели этого сильнее, чем собственного счастья. Это и есть любовь, – тихо ответил Бенедикт. И вдруг ощутил ужасающую пустоту в груди. Раньше, когда он плавал по морям в Королевском флоте, с ним такого никогда не случалось. Но откуда же это чувство зияющей пустоты и скорби?

И тут его осенило, и наконец-то все стало предельно ясно. Ведь он приехал в Строфилд в поисках золота, и он его нашел, нашел. Да, и отдал, потому что счастье Шарлотты было для него важнее его собственного счастья. Но это означало… Боже правый! Он действительно нашел сокровище, и этим сокровищем была Шарлотта! А он оказался настолько глуп, что отказался его принять. Он сказал Шарлотте, что у него не может быть с ней общего будущего из-за его… Из-за чего же? Из-за его обязательств, разумеется.

Да, действительно, если он откажется от звания «флотского рыцаря», то потеряет все, что заслужил за последние семнадцать лет жизни. Он лишится дохода, связей с флотом и права называться лейтенантом. Будет неотвратимо разорвано множество тех связей, на которые он еще двенадцатилетним мальчишкой променял дом и семью. Но что он сможет получить взамен? Похоже, кое-что он получит, и это кое-что… Но неужели он действительно сможет обрести дом и семью? Был ли на это шанс? Он хотел быть счастливым, но еще сильнее хотел, чтобы Шарлотта была счастлива. Так почему бы им не обрести счастье вместе? В какой-то момент, каким-то образом она поселилась в его сердце, возможно – когда флиртовала с ним за кружкой кислого эля, а может быть – когда перевязывала его руку. Как бы то ни было, случилось так, что он ее полюбил. Эта мысль прозвучала у него в голове так же отчетливо и гулко, как стук металлического наконечника трости по мрамору. Да, все совершенно очевидно. Теперь-то ему окончательно все ясно.

– Мисс Мэгги, – сказал он, – кажется, я кое в чем промахнулся.

Девочка шмыгнула носом.

Бенедикт улыбнулся ей, и она тихонько захихикала.

– Мисс Мэгги, не поможете ли вы мне послать письмо? Нет, посылку.

* * *