Фортуна благоволит грешным

С тех пор, как Шарлотта уехала из Строфилда, прошел месяц. За это время ей удалось создать себе такую жизнь, которая ее более или менее устраивала. Когда-то Бенедикт посоветовал ей написать мемуары – именно так она и поступила. Причем мемуары получились весьма своеобразные. Не предназначенные для публикации. В качестве Ла Перл Шарлотта стала известной и уважаемой – в основном, как ей казалось, из-за ее лояльности к покровителям. Маркиз Рэндольф тоже пользовался уважением в обществе, возможно – из-за его скрытности. Но вот если бы люди узнали его по-настоящему…

Закончив мемуары, Шарлотта сделала две копии. Одну отдала на хранение адвокату в Лондоне, другую – адвокату в Эдинбурге, а оригинал отправила Рэндольфу с краткой сопроводительной запиской.

«Если вы снова ко мне приблизитесь, этот текст увидит свет».

Ответ маркиза был столь же немногословным.

«Мадам, верните вещи, которые я вам дарил, и я буду считать нашу договоренность расторгнутой». Прочитав это послание, Шарлотта усмехнулась. «Очень похоже на Рэндольфа, – подумала она. – Главное – оставить последнее слово за собой. Он всегда должен быть победителем».

Шарлотта вспомнила «вещи», на которые он ссылался. Несколько безделушек, ничего дорогого. Подарки не очень-то щедрого мужчины… Торопясь сбежать из Лондона – от Рэндольфа, – Шарлотта продала все эти побрякушки и получила за них всего несколько фунтов. Вложив деньги в конверт, она в ответ написала:

«Я их продала. Здесь сумма, которую я за них получила».

Отослав письмо, Шарлотта оборвала последнюю нить, связывавшую ее с маркизом, и почувствовала себя свободной.

Он думал, что победил, но она тоже чувствовала себя победительницей. Теперь, наконец-то успокоившись, она смогла продать свой дом в Мэйфере и за небольшую часть этой суммы, весьма приличной, купила в Эдинбурге двухэтажный каменный дом, очень даже неплохой. При доме имелся сад, огороженный стеной; имелись также и комнаты для слуг. Шарлотте нравилось жить за пределами Англии, пусть даже недалеко от нее. Все в Эдинбурге вполне ее устраивало, и даже погода здесь не очень отличалась от той, к которой она привыкла.

Как только у нее появился постоянный адрес, она написала Баррет и попросила горничную вернуться из Йоркшира в Строфилд, в дом викария. Но горничная ответила, что преподобный и его жена уехали из Строфилда, поэтому она, Баррет, приедет к ней.

Значит, родители уехали из Строфилда и даже не сообщили ей об этом? Новость серьезно омрачила настроение Шарлотты. Разумеется, по Строфилду она совсем не скучала – разве только по торту с миндальной крошкой, – потому что никогда по-настоящему не чувствовала себя там своей. Но она никогда не думала, что ее старые и усталые родители уедут из Строфилда.

Шарлотта написала Стивену Лайлаку, чтобы хоть что-нибудь узнать о родителях. И сыщик сообщил, что Королевский монетный двор уже получил найденные в Строфилде соверены и что ее родителям была выдана половина награды. Он написал также, что супруги Перри вместе с внучкой уехали в Бат, что они продали какие-то драгоценности и что Джон Перри отказался от должности викария в Строфилде.

Прочитав об этом, Шарлотта немного успокоилась. Что ж, по крайней мере она позаботилась о родителях, и у них все было в порядке, пусть даже они не смогли ее простить… Но что же стало с другой половиной украденных соверенов? Читая про них, Шарлотта весело смеялась. Оказалось, что в их возвращении важную роль сыграл лорд Хьюго Старлинг. Она никогда с ним не встречалась, но, возможно, когда-нибудь с ним познакомится. Впрочем, нет, она ведь больше не общалась с аристократами…

Как бы то ни было, все золотые соверены были введены в обращение, и лицом короля на монетах любовались многие его подданные. В положенный срок пришли месячные Шарлотты, и, конечно, это было огромное облегчение. Теперь она прочно утвердилась как мисс Перри, состоятельная незамужняя женщина. И больше никакой лжи!

От Бенедикта Шарлотта не получала никаких вестей, и это было не так уж плохо. Она уже привыкла к тому, что он исчез из ее жизни. Правда, в ее сердце образовалась болезненная пустота, но в конце концов она чем-нибудь заполнится…

– Я вполне довольна жизнью, – говорила Шарлотта всякий раз, когда Баррет ее расспрашивала. – С моей стороны было бы глупо желать большего.

Но Баррет не очень-то ей верила, так как именно она отправляла в стирку наволочки со следами ее слез. В конце месяца Шарлотта снова начала писать. На этот раз не мемуары куртизанки, а кое-что новое. Она решила, что напишет любовную историю. Историю с таким финалом, с каким захочет.

Как-то раз в дверь ее дома постучали, но для почтальона было слишком рано, а для торговца рыбой – слишком поздно.

– Баррет! – позвала Шарлотта.

Баррет, как обычно, находилась повсюду одновременно, но это означало, что в данный момент она никак не могла находиться именно там, где была бы полезна более всего. Шарлотта со вздохом отложила бумагу и перо. Пальцы ее были испачканы чернилами, но с этим сейчас ничего нельзя было поделать. Кто бы там ни стоял за дверью, ему придется с этим смириться.