Фосс

Помост ломился от официальных лиц и их жен, не говоря уже о видных гражданах вроде старика Сандерсона, который в значительной мере подогрел общественный интерес и соответственно ускорил сбор средств на прекрасную статую, полковника Хебдена, директрисы, некогда дружной с покойным исследователем, и, конечно же, недавно спасенного последнего члена экспедиции. Все они сидели в приятной густой тени и слушали речи.

Судя по всему, Иоганн Ульрих Фосс стал теперь совершенно безопасен. Его увешали гирляндами превосходной газетной прозы. О нем собирались написать в учебниках. Складки на твердых, бронзовых брюках были неподвластны ходу времени. Даже мисс Тревельян признала: мертвым быть приятно и безопасно. Сиденья на помосте расположили таким образом, чтобы они слегка отклонялись назад, и все сидящие вид имели торжественный: руки сами складывались на животах, подбородки погружались в телеса, словно их обладатели собрались прикорнуть. Директриса охотно приняла эту помощь в создании иллюзии самодовольства. Жажда ее не мучила, плоть не усыхала, пока она брела по пустыням своей совести. Ни одному официальному лицу не довелось испытать пекла любви.

Так что она тоже смирилась с мифом к тому времени, когда премьер-министр, еще не оправившись от разглагольствований по случаю исторического события, дернул за веревку и открыл бронзовую статую. Женщина на платформе опустила глаза. Она и сама не знала, видела ли что-нибудь или нет, однако по раздавшимся аплодисментам заключила, что перед нею — образчик безупречного гражданского искусства.

Вскоре все вновь обрели почву под ногами, оправили одежду и обменялись любезностями. Мисс Тревельян с улыбкой наблюдала, как к ней приближается полковник Хебден.

— Значит, вы довольны? — спросил он, отведя ее немного в сторону.

— О да, довольна — вздохнула она, поправляя пару шелковых желудей, свисавших с ручки зонтика от солнца. — Хотя лучше бы вы меня об этом не спрашивали.

— Наши отношения навсегда испорчены вопросами! — рассмеялся полковник, любуясь своей велеречивостью.

Оба вспомнили разговор в беседке миссис де Курси.

— Много лет назад меня впечатлило ваше преклонение перед правдивостью, — не удержался полковник, хотя и подбирал слова весьма осторожно.

— Если теперь я стала менее правдива, виной тому мой возраст и положение! — воскликнула она с неожиданным цинизмом, осклабившись в широкой улыбке. — Нет. — Она взяла себя в руки. — Надеюсь, я вовсе не кривлю душой, если не считать того, что я человек.

Неужели он заставил ее дрожать?

Чтобы скрыть эту вероятность, она поспешно заговорила ровным, приветливым голосом, имея в виду не столько данный случай, сколько ситуацию в целом.

— Давайте не будет выносить суда.

— Разве что человек, вернувшийся из могилы, имеет право судить. Вы еще с ним не разговаривали? — Поняв по ее виду, что мисс Тревельян ничего не знает, полковник добавил: — Похоже, он разделяет мнение, которым вы поделились при нашей первой встрече: Фосс действительно был самим чертом.

Мисс Тревельян так и не встретилась с выжившим участником экспедиции, хотя старик Сандерсон, преисполнившись смутного благодушия с тех пор, как время представило это несчастливое предприятие в более мягком свете, обещал их познакомить. Сидя на помосте и слушая официальные речи, она даже видела впереди затылок того человека, однако вовсе не спешила отстаивать свое право.

— Я не хочу с ним встречаться, — сказала она и поправила шаль, чтобы защититься от ветра.

— Нет, вы должны! — вскричал Хебден, крепко беря ее за локоть.

Он возвышался над ней грозной статуей, спутанные седые волосы метались на ветру, взгляд горел жгучим стремлением к правде. Во рту у нее пересохло. Значит, вот он, ангел мщения? По-видимому, да. Женщина пыталась вырваться, и сцена наверняка вышла безобразная, ведь он был гораздо сильнее.

— Пустите! — процедила она побелевшими губами. — Прошу вас, полковник Хебден!

И тут из толпы, окружавшей памятник, вышел старик Сандерсон, обидеть которого ни у кого рука бы не поднялась, и с ним какой-то человек.

— Мисс Тревельян, — объявил скотовод, улыбаясь с неподдельным удовольствием, — мне кажется, я так и не представил вас друг другу, а ведь вы здесь самая главная!

Все-таки это должно было случиться.

Мистер Сандерсон улыбнулся и продолжил:

— Познакомьтесь с моим другом Джаддом!

Листья на деревьях зааплодировали.

Перед ней стоял пожилой или рано постаревший мужчина, некогда мощного телосложения, в одежде, в которую его нарядили уже здесь — вещи были хорошие, даже модные, но совершенно для него непривычные. Крупные руки, утратившие прежнюю силу, двигались почти непрестанно в поисках предмета или положения, которое придало бы им уверенности; лицо его тоже постоянно меняло выражение, словно вода или песок, губы изгибались в улыбке, пытались ее удержать и не справлялись.

— Значит, вы и есть Джадд-каторжник, — проговорила мисс Тревельян, не столь резко, как если бы констатировала факт, ведь ей следовало предстать перед судом с ним вместе.

Джадд кивнул.