Фостер

Нельзя сказать, чтобы парусники страдали от избытка рабочей силы. Наоборот, на каждой стоянке шкипер, как правило, недосчитывался нескольких матросов, которые, не выдержав плавучего ада, каким являлся для них корабль, покидали его, оставляя в руках капитана свое жалованье. В таких случаях шкипер, чтобы пополнить команду, прибегал к услугам своего рода работорговцев, промышлявших в портах. Они за определенную плату перед отплытием доставляли на борт рабочую силу — одурманенных алкоголем или потерявших сознание после удара бутылкой по голове матросов, бродяг или просто случайных посетителей баров. Такого «гостя» капитан зачислял в список команды, ему давали поспать до утра, а когда он приходил в себя, то с удивлением обнаруживал, что находится на корабле в открытом море и что сойти на землю он сможет только в другой части света через два, а то и три месяца плавания. На морском жаргоне это называлось нанять матроса «шанхайским способом».

Однажды Фостер стал свидетелем подобного найма. Из Портленда «Пегас» зашел в другой американский порт — Асторию, где на борт ночью какой-то громила доставил двух людей в невменяемом состоянии. У одного из них голова была в крови, видимо от удара бутылкой. Несколько часов спустя «Пегас» снялся с якоря и пустился в свое четырехмесячное плавание по направлению к Кейптауну.

На следующий день один из вновь прибывших оказался конторским служащим, англичанином, лет около сорока, впервые попавшим на корабль. Другой же, раненый, пришел в себя только сутки спустя. Велики были его удивление, смятение и горе, когда он понял, что находится на корабле, идущем в столь продолжительный рейс, и что обратно сможет вернуться только много месяцев спустя. Эриксон, так звали эту очередную жертву шкиперского пиратства, оказался дровосеком из-под Портленда. Там у него остались жена и двое детей. В этот злополучный день он случайно забрел в порт и зашел в салун выпить стаканчик виски. Какие-то завсегдатаи пригласили его в свою компанию, стали угощать. Что произошло потом, он не помнил…

Эриксон обратился к шкиперу с просьбой спустить его на землю в одном из калифорнийских портов, мимо которых шел «Пегас». Он молил шкипера пожалеть его жену и детей, ведь они с его исчезновением остались без средств к существованию. Эриксон взывал к совести шкипера, заклинал его господом богом, наконец, угрожал ему. Но шкипер, по «заказу» которого, собственно говоря, Эриксона и доставили на борт, был неумолим: он наотрез отказался уступить мольбам дровосека, которому не оставалось ничего другого, как покориться и приступить к работе. Беспокойство за судьбу жены и детей не покидало Эриксона на всем пути до Кейптуана. Когда «Пегас» сбивался с маршрута, шел медленно и рейс затягивался, тревога Эриксона возрастала, и подружившийся с ним Фостер иногда думал, что дровосек от переживаний сойдет с ума.

Когда корабль, проделав 10 тысяч миль, дошел наконец до Кейптауна и Эриксон сошел на землю, он первым делом бросился на телеграф сообщить жене о своем местонахождении. Вскоре пришел ответ: жена считала его погибшим, семья бедствовала. Эриксон обратился к американскому консулу с просьбой помочь вернуться в Портленд, но его выставили за дверь. Денег у лесоруба на приобретение билета на пароход в Штаты, разумеется, не было. С трудом Эриксону удалось устроиться матросом на пароход, шедший в Ливерпуль (Ацглия), откуда он надеялся добраться в Штаты, а там и к своей семье.

Не все «матросы поневоле», которых «по-шанхайски» заманивали на корабль, работали на борту. Некоторые из них впадали в отчаяние. Безбрежный океан, в котором парусник казался мышеловкой, вот-вот готовой пойти ко дну, вызывал у них отвращение и страх, возраставший по мере отдаления корабля от берега. Таких горе-мореходов матросы называли рэнзо. Матросы издевались над их трусостью и неприспособленностью к морской жизни. Много хлопот своим паникерством и бесполезностью они доставляли команде во время авралов и штормов. Моряки-профессионалы относились к ним враждебно, считая, и не без основания, что из-за трусости рэнзо рабочая нагрузка у остальных матросов увеличивалась.

Рэнзо представляли немалую опасность для команды! держались обособленно, часто впадали в меланхолию, что временами приводило их к безрассудным действиям. Бывалые моряки рассказывали жуткие истории: случалось, что рэнзо поджигали корабль или сами кончали самоубийством, бросались в морскую пучину.