Фостер

После речей состоялась грандиозная демонстрация. В строю было не менее 60 тысяч человек. В демонстрации участвовали сухопутные войска, моряки и гражданские лица. В других странах военные редко или даже никогда не снисходят до того, чтобы шагать плечом к плечу с гражданскими. Это происходит потому, что они оторваны от жизни народа. Но в России дело обстоит по-другому. Красная Армия — это ярко выраженная народная армия. Она действительно организация рабочего класса в такой же мере, как, например, в других странах профсоюзы. Народ гордится ею, она — народом. Поэтому на этой демонстрации войска оказались между большой группой гражданских организаций, шедшей во главе демонстрации, и другой группой позади. Они вклинились в середину демонстрации, двинувшись прямо с Красной площади, где были выстроены для парада.

Процессия по разнообразию напоминала калейдоскоп. Солдаты, матросы, курсанты, школьники, студенты университета, милиция, рабочие с производства, профсоюзы и т. д. и т. п. Это был истинный поток пролетариата…

Для меня самым интересным в демонстрации были группы коммунистов из разных организаций. Многие из них — это новообращенные коммунисты из военнопленных. Там были немцы, австрийцы, поляки и представители других национальностей. Даже Америка была представлена группой русских, живших в Соединенных Штатах. Коммунистическая партия — мозг и становой хребет русской революции и, уж конечно, ее душа. Всюду, где нужно выполнить долг или отразить опасность, действуют коммунисты. При любом критическом положении независимо от его характера они принимают на себя главный удар. В демонстрации их группы большей частью выглядели довольно просто. Состояли они из простых рабочих в гражданском платье, поголовно вооруженных винтовками с примкнутыми штыками. Все до последнего убежденные революционеры и энтузиасты, это ударные войска революции…

В России коммунисты впереди на войне и во всем остальном. За всю свою жизнь я не наблюдал за какой-либо группой людей с таким интересом, как за ними, когда они проходили маршем, а их было много тысяч.

Эта грандиозная пролетарская демонстрация произвела на меня такое глубокое впечатление, что, возвращаясь домой, я чувствовал, что если я приехал сюда лишь для того, чтобы ее увидеть и не сделаю здесь больше ничего, то и в этом случае мое долгое путешествие из Чикаго в Москву вполне оправданно».

Фостер принял участие в III конгрессе Коммунистического Интернационала, который открылся 22 июня в Большом театре. Конгресс заседал, когда революционная волна пошла на спад в странах капитала. Революционные выступления во многих местах были подавлены. В Италии поднимал голову фашизм. Конгресс призвал коммунистов повернуть лицо к массам, развивать массовую борьбу вокруг экономических и политических требований. В решениях конгресса были заложены основы тактики единого фронта с другими рабочими организациями, тактики, которой и в дальнейшем неуклонно придерживались коммунисты в своей политической деятельности.

Фостер слушал доклад делегации РКП (б) на конгрессе. Республика Советов, представлявшая собой высшее достижение и оплот международного рабочего класса, писал затем Фостер, смогла доложить конгрессу о достигнутых ею к концу 1920 года великолепных успехах в разгроме основных организованных вооруженных сил контрреволюции. Накануне конгресса она подавила мятеж в военно-морской крепости Кронштадте — эту отчаянную вылазку анархистов. Конгрессом была одобрена генеральная линия Советского правительства — введение новой экономической политики. В результате семи лет империалистической и гражданской войны Советская Россия оказалась экономически обессиленной. Ее промышленность и сельское хозяйство были почти разрушены войной, экономической блокадой и действиями контрреволюционных сил. И как раз в тот момент, когда страна собиралась приступить к восстановлению хозяйства, ее постигло еще одно ужасное бедствие — страшный голод в Поволжье.

Здесь, на конгрессе, Фостер впервые увидел и услышал Ленина. Об этой встрече он будет неоднократно вспоминать и писать.

«Я увидел его, — рассказывает Фостер в книге «Страницы из жизни рабочего», — скромно стоящим у ступеней, ведущих на ораторскую трибуну в сверкающем убранством царском дворце, внимательно слушающим выступления делегатов. Это был один из самых вдохновенных моментов в моей жизни. Передо мной, несомненно, стоял великий лидер миллионов угнетенных людей всего мира, человек, ставший настоящим кошмаром для эксплуататоров на всем протяжении земного шара. Я с таким напряжением наблюдал за ним на конгрессе, что весь его облик, его жесты оказались точно выжженными в моей памяти.