Фостер

«В этой книге, — писал Фостер, — я обнаружил, что революционный профсоюзный дуализм осуждался, а политика «завоевания изнутри» профсоюзов поддерживалась более ясно и решительно, чем мы когда-либо это делали в прошлом. Действительно, Ленин обвинял «левых» немецких коммунистов в «глупости» за отказ от работы в профсоюзах, возглавляемых реакционными и контрреволюционными лидерами. Такая политика, писал Ленин, непростительная ошибка и самая большая помощь, которую могут оказать коммунисты буржуазии. Отказ от работы в реакционных профсоюзах (предупреждал Ленин) означает оставить недостаточно развитые или отсталые трудящиеся массы под влиянием реакционных вождей, агентов буржуазии, рабочих аристократов или «обуржуазившихся рабочих». Ленин говорил: «Нет сомнения, господа Гомперсы, Гендерсоны, Жуо, Легииы очень благодарны таким «левым» революционерам, которые подобно немецкой «принципиальной» оппозиции (упаси нас боже от этакой «прппципиальностп»!) пли некоторым революционерам из числа американских «Промышленных рабочих мира», проповедуют выход из реакционных профсоюзов и отказ от работы в них»[2].

Когда стало известно, что II конгресс Коммунистического Интернационала полностью одобрил эту ленинскую позицию, обе американские компартии пересмотрели свои сектантские установки и высказались против профсоюзного дуализма. Все это не могло пе порадовать Фостера. Теперь можно было надеяться на новые успехи в американском рабочем движении.

Фостер ищет и усердно изучает произведения Ленина. Для него, км; и для других американских коммунистов, слово Ленина вносило ясность в сложные и запутанные проблемы рабочего движения США. В «Истории Коммунистической партии США» Фостер писал впоследствии: «Внезапный толчок, данный глубокими и всеобъемлющими произведениями Ленина, подтвержденный грандиозным опытом русской революции, революционизировал сознание марксистских сил в США. Левые быстро двигались к познаниям научного коммунизма».

Энтузиазм Фостера еще более возрос, когда весной 1921 года он получил приглашение принять участие в первом учредительном конгрессе Красного Интернационала профессиональных союзов, пли Профинтерна, как он известен в нашей литературе. Вместе с Фостером в Москву поехала Элла Рив Блур, матушка Блур, одна из старейших участниц социалистического движения в Соединенных Штатах и активный член Лисп профсоюзной пропаганды, а также делегация ИРМ во главе с Большим Биллом — Хейвудом.

Фостер направился в Советскую Россию через Лондон, где он пробыл некоторое время, знакомясь с местным профсоюзным движением. В Лондоне он стал свидетелем поражения так называемого «тройственного союза», в который входили профсоюзы шахтеров, железнодорожников и транспортников. «Тройственный союз» вел с предпринимателями борьбу за повышение зарплаты и другие требования.

Рабочие были полны решимости бастовать. Стачка крупнейших профсоюзов в Англии парализовала бы ее экономику и заставила капиталистов удовлетворить требования рабочих. По их единый фронт был подорван предательством реформистских лидеров железнодорожников и транспортников, согласившихся за мелкие уступки отказаться от борьбы, в то время как шахтеры объявили забастовку. Хотя забастовка длилась 13 недель, шахтерам, оказавшимся в изоляции, не удалось одержать победы. Как в Соединенных Штатах, так и в Англии правые лидеры больше всего боялись развертывания революционной классовой борьбы. Они сотрудничали с властями и капиталистами, предавая интересы рабочего класса.

Путь в Петроград Фостер проделал через Прибалтийские страны, стараясь сбить с толку следивших за ним полицейских шпиков. Фостер прибыл сперва в Лиепаю, откуда перебрался в Ригу, из Риги — в Тарту.

И вот долгожданный Петроград, сердце революционной России. Первые знакомства, первые встречи с русскими товарищами. На Фостера производит большое впечатление спартанская скромность граждан рабоче-крестьянской России, с мужеством и стойкостью переносивших трудности переходного периода.

Республика Советов, которую так ненавидели капиталисты и их пособники социал-оппортунисты всех мастей, победоносно заканчивала гражданскую войну, залечивала раны, нанесенные ей контрреволюцией и иностранными интервентами. Следы военной разрухи еще виднелись повсюду. Внимание Фостера привлекала решимость партии Ленина претворить в жизнь великие идеалы социализма. «Первая в мире свободная федерация будет жить!» — к такому выводу приходит Фостер, ознакомившись с советской действительностью 1921 года.