Фотограф

Натали побледнела, сжала губы, начала возиться с защелкой на футляре виолончели, пытаясь его закрыть.

– И где она?

– Я сегодня встречалась с беременной женщиной. У нее будет девочка. И у меня такое чувство, что для нас это прекрасный шанс.

Натали, не поднимая глаз, продолжала теребить защелку.

– Почему она не хочет оставить своего ребенка?

– Дело не в том, что она не хочет, – сказала Амелия. – Дело в том, что она не сможет ее вырастить. И она не замужем.

– Чтобы родить ребенка, необязательно быть замужем, – заметила Натали.

– Это сложно.

Натали наконец удалось закрыть футляр, она прислонила его к стене и села на пол, чтобы погладить Ицхака.

– Мне жаль ребенка.

– Я собираюсь стать для нее мамой.

– Это еще не решено, – Фритц говорил нарочито громко.

Амелия и Фритц встретились взглядами, между ними произошел безмолвный разговор. У каждого из них был свой взгляд на то, как их родная дочь должна относиться к этой ситуации. И они ошибались, когда думали, что Натали этого не замечает.

Я решила вмешаться.

– Натали, как насчет раунда в «Эрудита», пока я не уехала?

– Ура!

Натали оживилась от моего предложения. Ее родители вздохнули с облегчением. Я же нашла повод задержаться в доме.

Мы с Натали устроились за обеденным столом.

Амелия несколько раз звонила Лючии, но трубку не брали. Она оставила несколько сообщений на автоответчике. Но в конце концов я услышала, что Амелия с кем-то разговаривает, хотя пропустила первые фразы.

– Завтра работаешь? – спросила Амелия, не сумев скрыть разочарование в голосе. – Ей завтра на работу, – сказала она Фритцу. – А сегодня вечером? Да. Да. В восемь просто прекрасно. – Амелия повесила трубку. – Она приедет вечером!

Меня порадовал такой поворот событий. И как ловко мне удалось направить всех в нужное русло.

Натали обернулась на мать.

– Кто приедет?

– Лючия. Чтобы познакомиться с нами. – Амелия подошла и обняла дочь.

Я встала.

– Мне пора. Кажется, сейчас время только для вашей семьи.

Это был рассчитанный риск, ведь на самом деле я хотела остаться.

– Но мы же только начали играть! – возмутилась Натали.

– Сыграем в другой раз, – ответила я твердо, чтобы никто не усомнился в моей решимости.

Вмешался Фритц.

– Будет здорово, если ты останешься. Пожалуйста. – Он многозначительно посмотрел на меня. Снова вспоминал наш разговор?

– Натали станет легче, если рядом будет еще кто-то знакомый, – весело подхватила Амелия.

Я изо всех сил старалась сохранять нейтральное выражение лица, делая медленные, глубокие вдохи через нос. Амелия недооценивала важность личности биологической матери, уделяя внимание только ее внешности и фигуре. Моим моральным долгом было помочь ей осознать ошибку.

Лючия должна была приехать примерно через час. Мы с Натали продолжили игру, а Фритц достал из морозилки пиццу и поставил ее в микроволновую печь.

– Лючии не стоит этого видеть. – Амелия указала на коробку из-под пиццы, будто это была дохлая мышь. – Не забудь выбросить.

Фритц не обратил на ее слова никакого внимания.

Мы с Натали съели по куску пиццы, запив лимонадом, не отрываясь от игры. Амелия тем временем приготовила красивую нарезку из свежих овощей и домашнего соуса с укропом, а также выставила блюдо с фруктами.

– А где тыквенный хлеб? – крикнула Амелия мужу.

– Ты о чем? – переспросил Фритц.

– Все ясно.

Дом был настолько аккуратным, что Амелии и Фритцу не приходилось думать об уборке. На самом деле, была противоположная проблема: казалось, все в нем говорило о том, что детей в нем не живет. Будто ребенок – это стыдно, и надо прятать его следы. Все детские вещи находились в комнате Натали, а на первом этаже почти не было следов ее существования. Амелия и сама это заметила: она принесла несколько игрушек, книг и альбомов с рисунками дочери.

Натали с удивлением смотрела на мать.

– Что ты делаешь?

Вопрос Амелию не смутил.

– Я хочу, чтобы Лючия знала, что у тебя прекрасные игрушки и что у твоей младшей сестры они тоже будут.

– Ну ладно… – Такой ответ, похоже, Натали удовлетворил.

Амелия положила детские книги на журнальный столик рядом с большими глянцевыми книгами по искусству. И там и тут разбросала игрушки по первому этажу: несколько изрядно замызганных кукол Барби, набор для изготовления украшений, цветные карандаши. Создавалось впечатление, что это Натали играла и не убрала за собой. Я была впечатлена таким подходом.

Амелия разожгла камин в библиотеке, а затем они с Фритцем поднялись наверх, чтобы переодеться, пока мы с Натали завершали нашу игру.

Я подумала, что Натали испытала смешанные чувства, когда заметила, насколько отчаянно ее мать переживает из-за второго ребенка. И я не могла ее винить, потому что чувствовала то же самое. Было ясно, что она жаждет внимания родителей, ведь ей так редко уделяют достаточно времени или сил. Другой ребенок, вероятно, означает, что этого будет еще меньше.

– Сегодня особенный день, – заметила я.

Несмотря на то что у меня были хорошие буквы, я обменяла их – хотела, чтобы Натали выиграла.

– Но пока же ничего не решено. С сестрой. – Она хмурилась, глядя на выпавшие ей буквы.

– Конечно, нет. – Долгие, медленные, глубокие вдохи.