Фотограф

Ицхак положил голову Натали на колени.

– Родители хотят, чтобы ты тоже участвовала в принятии этого решения, – сказала я.

Натали была чрезвычайно проницательным ребенком и умела распознавать обман, но мои слова вполне могли быть правдивы. В каком-то смысле это и было правдой.

Натали склонила голову.

– Ну не знаю.

– Думаю, это так. И они хотят, чтобы ты тоже была вовлечена в семейные дела. – Я убрала волосы, упавшие ей на глаза. – Лючия должна познакомиться с вашей семьей, узнать о вас как можно больше. Наихудший из всех возможных исходов, если твоя мама будет полна надежд, а Лючия откажется в последний момент. – Я сделала глубокий вдох. Натали продолжала передвигать буквы. – Чтобы не оказалось, что она вдруг что-то узнает о вас и внезапно решит, что лучше выбрать другую семью. Я знаю несколько таких случаев, когда в последнюю минуту биологическая мать – в нашем случае это как раз Лючия – меняла свое решение. И она может это сделать в любой момент, даже после рождения ребенка.

Натали подняла глаза от букв.

– Правда?

– Да.

Натали наконец выложила слово. Контроль.

– Контроль – восемь букв, – подсчитала я. – И это двенадцать очков!

Натали явно была довольна собой.

– Почему Лючия может передумать? – спросила она, наматывая прядь волос на палец.

– Да почему угодно. Такие решения порой могут быть нерациональными. Иногда на это может повлиять ее вера или культура. Или просто ощущения. Порой люди ищут семьи со схожими им ценностями.

– Мы евреи.

– Верно. – Я задержала дыхание.

– Но мы не религиозны.

– Ага. – Я сделала паузу и мысленно сосчитала до пяти. – Уверена, для Лючии это не будет проблемой. Но она должна знать обо всем. Никаких секретов, никаких сюрпризов.

Глава 8

Звонок в дверь раздался точно в восемь. Амелия бросилась к двери, Фритц последовал за ней.

В ожидании приезда Лючии Амелия переоделась в темно-синее платье ниже колен с высоким воротом, добавив к образу жемчужное ожерелье и серьги. Темные блестящие волосы идеально обрамляли лицо – сразу была видна работа дорогого парикмахера. Возможно, она думала, что Лючии понравится чопорный и правильный вид.

Фритц же даже после душа выглядел растрепанным. Его рубашка была мятой, волосы взъерошены, и бриться он тоже не стал. Обычно он выглядел очень стильно, но события этого дня его сломили.

Мы с Натали выглянули в холл, чтобы тоже видеть дверь. Я достала камеру.

Амелия впустила Лючию. Черные как смоль волосы собраны в хвост, оливковая кожа. На вид ей было шестнадцать, а не девятнадцать, отчасти потому, что она была невысокого роста, ненамного выше Натали.

Моя вспышка гнева при виде Лючии, возможно, была необоснованной. Но я не понимала, почему Амелия и Фритц не признают мою любовь и обращаются за помощью не ко мне, а к совершенно незнакомому человеку?

На девушке был тонкий красный шарф и красное шерстяное пальто, которое она явно позаимствовала у кого-то намного выше ростом – низ его почти касался пола, несмотря на ботинки на высоком каблуке.

– Лючия! – Амелия обняла девушку, как будто они были родственниками. – Спасибо, что пришла, дорогая.

Лючия робко вошла в дом. Ее нос и щеки порозовели от холода. Она сняла сапоги и оставила их у двери, Амелия забрала у нее пальто. Теперь было видно, какой большой у нее живот. Амелия проводила девушку в библиотеку и принесла всем по стакану воды. Фритц вышел на кухню и вернулся с бутылкой индийского светлого эля.

Я села на диван рядом с Лючией, чувствуя, как внутри растет возмущение. Фритц и Амелия сели напротив нас, а Натали устроилась на подлокотнике рядом с отцом. Я дышала тяжело и отрывисто, словно случился приступ гипервентиляции. Мне нужно было успокоиться и сохранять ясность мыслей.

– У вас прекрасный дом, – сказала Лючия. Она пыталась устроиться поудобнее, чтобы поясницу поддерживали декоративные подушки.

– Спасибо, – хором сказали Амелия и Фритц.

Натали рассматривала Лючию без стеснения: внимательно вгляделась в лицо, – вероятно, отметив фиолетовые тени, затем ее взгляд опустился на ее руки – на ногтях были нарисованы цветы.

– Я понимаю, насколько важно для тебя знать и понимать семью, которая усыновит ребенка, – начала Амелия. – Ты должна быть уверена в своем решении на сто процентов. Это важно для каждого из нас.

Я сосредоточилась на медленном и глубоком дыхании.

– Так чего ты от нас ждешь? – вмешался Фритц.

Я уловила в его голосе нотку враждебности, и, кажется, Лючия тоже это заметила.

– Ну… – Она колебалась.

Во взгляде Амелии промелькнуло напряжение.

– Фритц имеет в виду, – сказала она, – и мы прекрасно понимаем, что ты хотела бы…

– Пусть ответит Лючия, – перебил жену Фритц.

– Я не смогу содержать ребенка, – сказала Лючия. – Я едва могу содержать саму себя.

Она смущенно посмотрела на свои ногти. Возможно, заметила внимание Натали.

На самом деле именно Лючия была сейчас главной, но, похоже, не осознавала своей власти над ситуацией.

– А где отец? – спросил Фритц.

Я была рада, что он поднял этот вопрос. Это как раз напрямую касалось личности и характера.