Фотограф

Твердый узел внутри меня развязался, по рукам побежали мурашки. Появилась такая легкость, что, казалось, я могу взлететь к потолку. Моя фотография соединила их. Я знала это, знала точно. Никто не мог сделать того, что могла я.

– Амелия боится, что Лючия передумает, – добавил Ян.

Мне нужно было увидеться с Амелией и Фритцем. Они должны понять, что я могу им помочь.

– Мне так ее жаль…

– Фритц говорит, что она совсем пала духом, – сказал он. – Похоже, Амелия считает, что это был их единственный шанс.

– Она ошибается.

– Ну, они ведь давно пытаются решить этот вопрос.

Я так и лежала, прижавшись к Яну. Провела рукой по его бедру, переместила свою ногу между его.

– Есть альтернативы.

– Наверняка.

– Например, суррогатное материнство.

– Кажется, с этим тоже не все так просто.

– По-разному бывает. Новая жизнь – это всегда волнующе. И для некоторых женщин это лучшее, что они могут сделать. – Я поцеловала Яна в шею. – Я бы с удовольствием это сделала.

– Что?

Я подумала ему на шею и повторила:

– Я бы с удовольствием это сделала.

– Ну нет! – Он засмеялся и дернул меня за прядь волос.

– Почему нет?

Ян отстранился от меня, чтобы заглянуть мне в глаза, пытаясь понять, шучу я или нет.

– Мне нравилось быть беременной, – сказала я, хотя слова давались с трудом.

Кажется, он понял, что я говорю серьезно, улыбка исчезла с его лица.

– Что, если я хочу тебя только для себя?

Ян слишком привязался ко мне. Я недооценила ситуацию. Он не хотел лишиться моего тела из-за Страубов и их ребенка. Я злилась на себя за свою близорукость. Тем не менее он – моя главная связь со Страубами и потому был мне нужен.

У меня вновь появился шанс стать частью жизни Страубов, постоянной частью. Последние две недели показали, насколько важно для меня укрепить с ними связь. Казалось, я была источником силы в их доме и семье, без которого ничто не могло функционировать – я была залогом их благополучия.

Утром я отправила Амелии сообщение: «Надеюсь, у тебя все в порядке».

Она не ответила.

На следующий день я отправила еще одно: «Думаю о тебе».

Она не ответила.

Еще через день я написала: «Я хотела бы навестить вас и увидеться с Натали. Могу по дороге забрать вещи из химчистки. Если, конечно, ты не против».

На этот раз она ответила: «Давай».

Менее чем через минуту мое пальто и ботинки были на мне, и я вышла за дверь, снова направляясь к Амелии.

Я позвонила в дверь, держа в руках вешалки с одеждой. Мне открыла Амелия, но радость от встречи с ней была тут же омрачена силуэтом Лючии, возникшем в коридоре. Почему Лючия здесь? Я восприняла это как плохой знак. В моей голове застрял припев из песенки «Лондонский мост падает», которую я недавно слышала на вечеринке по случаю дня рождения. Когда-то я прочитала, что в тексте говорится о детях, замурованных заживо в основании моста в качестве жертвоприношения.

Лючия выглядела гораздо более беременной, чем две недели назад, но при этом более спокойной и уверенной в себе. Даже тени для век были светло-коричневые, а не ярко-фиолетовые. Новая, улучшенная Лючия, вероятно, представляла для меня большую угрозу.

А еще я боялась, что она может упомянуть нашу переписку.

– Дельта, да не стоило…

Амелия забрала у меня вещи и повесила в шкафу в прихожей. Цвета ее горчично-зеленой блузки и ярко-зеленых с желтоватым отливом брюк сбивали с толку и противоречили друг другу. Тональный крем был нанесен неравномерно, и на ее лбу виднелась полоса. Она потеряла блеск, создававший дистанцию между ней и остальным миром. Мои чувства были противоречивыми: с одной стороны, я всегда хотела преодолеть это расстояние, но с другой – была слегка разочарована тем, насколько обыкновенной она выглядела. Однако более тревожным было то, что это произошло в присутствии Лючии. Я не хотела, чтобы она теряла бдительность перед этой женщиной, которая не была ее подругой.

Лючия подошла к нам, за ней плелся Ицхак, виляя хвостом.

– Лючия, ты помнишь нашу подругу Дельту?

– Да.

Девушка смотрела сквозь меня, избегая зрительного контакта. К счастью, ей также не хотелось признаваться, что мы общались.

– Похоже, срок родов приближается, – заметила я.

Не ожидала вновь увидеть Лючию, так что мне трудно было принять тот факт, что вот она стоит передо мной.

Амелия позвала нас к обеденному столу. Я села напротив Лючии.

– Какой прекрасный закат. – Я решила сосредоточиться на сияющем через стеклянные двери розовом небе, пока не соберусь с мыслями.

Амелия налила мне вина, а Лючии – газированной воды. Честно говоря, я удивилась, когда увидела, что вино совсем дешевое. Возможно, кто-то подарил эту бутылку, а сама Амелия не обратила внимания на этикетку. За последние несколько месяцев у меня развилось отвращение к плохому вину, словно цена бутылки определяла, к какому социально-экономическому классу я принадлежу.

Амелия села рядом со мной, напротив Лючии.

– Лючия и я… Мы обсуждаем некоторые из имеющихся у нее вариантов, – сказала Амелия осторожным и сдержанным тоном. – За последнюю неделю мы виделись уже несколько раз. Стараемся все проговорить.

Я погладила подошедшего Ицхака, нарочито переключив на него все внимание.