Фотография

Он промолчал – синяки, переодевая ее, уже заметил, особенно много их было на руках – там, где хватался тогда, поднимая, затаскивая на диван…

Приезжать старался к ужину, чтобы покормить – ела плохо. Соседки в палате были опытные, лежали здесь не первый раз. Давали советы: чего лучше купить, чего еще привезти, сколько денег ей оставить. И все изумлялись: ну надо же, какие бывают врачи, впервые такое увидели – в первое же утро вдруг прибежала молодая незнакомая докторша, осмотрела ее, заметила нетронутую еду, устроила скандал медсестрам, что больная не кормлена, заставила их все на кровати сменить, присела и сама – сама! – терпеливо покормила.

Он выслушивал, кивал: да, бывает. И мысленно благодарил друга, его одноклассника и ту молодую докторшу, про которую так больше ничего и не узнал – прибежала, помогла и исчезла. Из этого она хоть отделения или вообще из другого?

Покормив, мыл за всеми посуду – не столько из добросердечия, сколько из расчета: поможет он – помогут и ей. Соседки его хвалили: заботливый. Мама в ответ довольно улыбалась: да, вот такой. И тут же говорила:

– Ну что ты каждый день ко мне таскаешься, зачем? У тебя же дела, работа. Если что-нибудь понадобится – я позвоню.

И звонила утром, чтобы сказать:

– Все нормально, все у меня есть, ничего не надо. Не приезжай сегодня, отдохни.

Он и не приезжал – стал навещать через день, а то и через два…

День, когда забирал ее, выдался удивительно солнечным – наконец-то пахнуло весной. «Хороший знак», – подумал, садясь в машину. И тут же вылез постучать по ближайшему дереву.

Свернув с кольцевой, заблудился – район был незнакомый, навещать ездил только на метро, так было и быстрей и проще. Пришлось останавливаться, доставать карту, уточнять у прохожих. Более-менее сориентировался, но крюк в итоге получился изрядный.

На территорию больницы машину не пустили – нужен пропуск. Пришлось отъезжать, парковаться далеко от входа – ближе мест не было. Занес в палату одежду – мама ждала, сидела на кровати – и, по всему, сидела так давно, – пошел к лечащему врачу. Поблагодарил, неловко положил перед ней конверт. Та ловко, отработанным движением фокусника смахнула его в ящик стола, достала пропуск, стала давать последние рекомендации.

Машину подогнал к торцу здания, к служебному входу. Вновь поднялся в отделение, помог маме одеться, усадил в коляску, покатил. У двери на улицу их остановил охранник – откуда только взялся, когда заходил – вроде не было. Сказал, что здесь можно только персоналу, все остальные должны пользоваться главным входом. Главный вход находился в соседнем корпусе, со второго этажа этого к нему вела длинная галерея, потом ступеньки – коляске там не проехать. Оба это знали, однако охранник продолжал бубнить: есть распоряжение, не положено… Какое-то время они препирались, он никак не мог взять в толк, что надо просто дать денег, что-то доказывал, горячился, напирал коляской – мама сжалась и лишь беспомощно крутила головой, – неподалеку уже останавливались, наблюдали – охранник это заметил и наконец посторонился – пропустил. Затем вышел следом – не то еще на мзду надеялся, не то хотел проследить за казенным имуществом, чтобы не увезли…

Добирались долго – разгар рабочего дня, пробки. Ее и так в машине всегда укачивало, а тут особенно – слабость. Все время сглатывала, закрывала глаза, отпивала из бутылочки воду, не замечая, как та большей частью стекает по подбородку и льется на пальто, комкала в руке пустой пластиковый пакет, который попросила сразу, едва села. Но держалась, только иногда спрашивала: долго еще?.. долго?.. Когда доехали – еле смогла вылезти. Привалилась к нему, тяжело дыша, пошарила рядом дрожащей палкой, оперлась, дала захлопнуть дверцу. Медленно, с остановками, добрались до квартиры. Встреченные соседи здоровались – не слышала – вся была сосредоточена на том, чтобы дойти. В коридоре сразу обмякла на стуле, выдохнула: «Подожди, посижу…» Он сбегал на улицу, отогнал от подъезда машину, принес ее вещи. Помог раздеться, уложил. Стал рассказывать, что есть в холодильнике, хотел покормить – отказалась: «Потом, потом, не хочу… – И, уже проваливаясь в дрему, добавила: – Езжай, я тут сама…»

Дозвонился до ее поликлиники – оказалось, что у эндокринолога как раз вечером прием. Повезло! Врач напоследок дала несколько таблеток диабетона на первые дни и сказала, что выписку из истории болезни надо сразу отнести ему – он назначит дальнейшее лечение и выпишет рецепт.

В регистратуре долго искали ее карту – в конце концов оформили временную.

Поднялся к кабинету, занял очередь – и будто попал в чужую компанию, где все давно знакомы, один ты – как дурак. Многие явно друг друга знали, тихо переговаривались, делились новостями, с подходившими здоровались, к медсестре, когда выглядывала, обращались искательно и по имени, та их узнавала, с отстраненным достоинством кивала.

Быстро понял, что живой очереди нет – вызывают по записи.

Когда медсестра в очередной раз выглянула – подскочил, стал путано объяснять про больницу, про выписку, про то, что врач велела срочно ее передать…