Фотография из Люцерна

Один из моих пациентов (у меня их в настоящее время всего четверо; как вы знаете, я потихоньку заканчиваю практику) сказал, что видел обсуждаемого господина во сне. Тот становился все более неистовым и свирепым, черты лица и тело плавились… менялись… перетекали в волчьи. Таково воздействие вагнеровской риторики.

Не помню, говорила ли вам. Во время одной из встреч мы обсуждали работы его ровесника, Эгона Шиле. Он признался, что они пугают его чуть не до ночных кошмаров: искаженные и подергивающиеся тела на картинах Шиле приводили тогда еще молодого человека едва ли не в ужас. И что же? Сейчас я смотрю кинохронику и вижу в его собственной манере те же подергивания – он будто перенял все особенности персонажей тех картин. А еще, помнится, наш знакомый переживал, не окажутся ли те рисунки пророческими, не знаменуют ли они обращенный в руины мир и неприкаянные души, бродящие по обломкам. Возможно, он провидел именно то будущее, к которому сам ведет Германию, разжигая всеобщее безумие?

Вероятно, не стоило бы доверять такие мысли бумаге, но возраст придает мне храбрости.

И, что касается слухов о личности пациента, описанного в вашей и Анны статьях так блистательно. Я уже написала ей: поддержала ваш совет не обращать внимания на сплетни. Реагировать на измышления болтунов – только их поощрять. Ее аналитический труд говорит сам за себя, а выводы будут помнить и применять на практике еще долго после того, как имена этих критиков будут забыты. И позвольте добавить: я высоко ценю отвагу вашего решения отправить Анну за анализом ко мне. Я восприняла это как знак величайшего доверия и сделала все, что только могла. Впрочем, должна вам сказать: Анна и сама проделала огромную работу, потребовавшую от нее храбрости для истинного самораскрытия. Я всегда любила ее и восхищалась ею. Именно такую дочь я мечтала бы иметь.

С глубоким уважением и признательностью,

Лу.

Глава 16

Шанталь просила поставить нас в пару, поскольку я «горячая штучка»!

Взбудораженная этим признанием, я не могу уснуть. Потом в моем беспокойном сне то появляется, то исчезает Шанталь. Или Мари? Временами она что-то мне шепчет. Я чувствую ее губы прямо у своего уха: «Ты такая горячая… я так тебя хочу…»

Я просыпаюсь вся в поту посреди ночи, меня трясет. Поднимаю голову к потолочному окну: никого нет, никто не смотрит на меня сквозь стекло.

И тут до меня доходит: мне только что снилось, как я занимаюсь любовью с Шанталь. Мы, обнаженные, сплелись на моей кровати: объятия, поцелуи… мы ласкаем друг друга языком и вместе поднимаемся к вершине блаженства.

Во сне я испытала оргазм? Похоже, что так. Мне нравится осознавать это, но это и пугает: до какой степени я впустила в себя эту женщину, которая однажды захотела меня, а сейчас вошла в мой сон и взяла силой.

Доктор Мод хочет знать, какие чувства я испытала, когда Курт передал мне слова Шанталь.

– Это было странно, – говорю я, – и в то же время лестно. Оказывается, мы познакомились не случайно. В ее фантазиях я играла какую-то роль – точно так же, как сейчас она играет роль в моих.

– А ваши эротические фантазии с ее участием – как вы это объясняете?

– В ней есть что-то притягательное для меня. Нечто осязаемое и конкретное. Ее тело.

– Вы провели бой, а это физический контакт.

– Да. И те ощущения вернулись в моем сне: лоб в испарине, обтянутая тканью грудь, манера двигаться. И из писем Евы я знаю, что Шанталь была лесбиянкой.

– В этом сне было что-то от садо-мазо? – спрашивает доктор Мод.

– Нет. Только нежность.

– Вы нервничаете, Тесс. Повлияет ли этот эротический сон на ваше желание поставить спектакль о Шанталь?

Я думаю над ее вопросом, а затем честно отвечаю:

– Кажется, мне уже не выбраться из этой паутины.

Утром, около одиннадцати, раздается звонок домофона.

– Шанталь? – спрашивает мужской голос.

– Нет. Она здесь больше не живет.

– О! Простите, пожалуйста, за беспокойство. Ее веб-сайт недоступен, телефон не отвечает. Подумал, может, она дома. Я конечно заметил другую фамилию у номера квартиры, но решил на всякий случай позвонить. Вы не знаете, как с ней связаться? – спрашивает мужчина после короткой заминки.

– Нет, простите, – отвечаю я.

– Я из Нью-Йорка. Раньше мы встречались каждый раз, когда я сюда приезжал. Гнал сюда из Сан-Франциско сегодня утром, надеялся ее застать. – Снова короткая заминка. – А вы с ней коллеги?

Мое первое желание – послать его подальше. Но он вежлив и не говорит ничего оскорбительного – скорее всего, это один из постоянных визитеров Шанталь. Если он согласится поговорить, у меня будет возможность посмотреть на ситуацию глазами клиента. Поэтому вместо того, чтобы ответить, что я не по этой части, я приглашаю его выпить кофе.

– С удовольствием.

Назначаю встречу в «Даунтаун-кафе», обещаю подойти через пятнадцать минут и спрашиваю, как его узнать.

– Темные волосы, серый деловой костюм, галстук в красно-серую полоску.

Какой старомодный джентльмен!

Говорю, что у меня в руках будет номер «Нью-Йоркера».