Фрагменты сожалений

– На самом деле мне кое-что известно об этом доме, – начал Антон, стараясь заинтриговать слушателей с самого начала. – Не хотел вам рассказывать, когда мы пришли сюда, чтобы лишний раз не пугать. Мало ли, передумали бы здесь отрываться, пришлось бы развернуться обратно, – и что тогда? Но, как говорится, сама судьба уготовила вам столкнуться со страшной правдой. Может, это дом захотел, чтобы вы, Макс с Лерой, организовали эту игру? В любом случае, сейчас все узнаете. Попрошу только не спрашивать меня по ходу моего рассказа, откуда я знаю те или иные подробности. Поверьте, источник надежный. И я надеюсь, вы не будете против, если я буду рассказывать как бы… как же это… – Антон склонил голову, потирая брови, силясь что-то вспомнить. Просветлел, щелкнул средним и большим пальцами. – Во! От третьего лица. Буду рассказывать от третьего лица, потому что это будет пересказом услышанного. Но, повторяюсь, услышанным от надежного источника. – Он прочистил горло. Когда убедился, что все готовы внимательно слушать его, начал. – Это, как мне сказали, произошло в июне две тысячи третьего года, мы с вами тогда были еще совсем молокососами. С конца девяностых годов здесь жила семья из трех человек: мужчина, женщина и их дочь, которой весной того же две тысячи третьего года исполнилось всего тринадцать. И да, они действительно были богатенькими, хотя изначально дом принадлежал не им. И вот, значит, прекрасным солнечным воскресным июньским утром – и погода отличная, и на работу не нужно – мужчина, как обычно, проснулся раньше остальных и вышел на крыльцо, чтобы насладиться сигаретой-другой. Раскурив первую, он осматривал двор, и что-то ему показалось подозрительным. Он не спеша делал затяжку за затяжкой, и по мере того, как сигарета укорачивалась в пальцах, его волнение, напротив, возрастало. Докурив, он выбросил окурок в траву, и в этот момент до него дошло, что же было не так. «Кис-кис-кис», – позвал он кота, который всегда – всегда – по утрам подбегал к хозяевам, стоило им открыть входную дверь, а нередко заранее ожидал на крыльце, уже, видимо, давно выучив, в какое время это должно случиться. Не дождавшись питомца на улице, вернулся в дом и продолжил звать полушепотом, чтобы не разбудить жену и ребенка. Однако и в доме кот не отзывался. Вдруг его внимание привлекла едва приоткрытая дверь в одну из комнат – та самая, между прочим, которую мы сегодня выломали. Он продолжал звать кота, уже открывая эту дверь, но в миг заткнулся, как будто прикусил язык или что-то не по воле своей проглотил, и чуть не свалился с ног от представшего перед его глазами зрелища: прямо напротив кот был подвешен за задние лапы веревкой к карнизу, а под ним – лужа крови на подоконнике и ниже, на радиаторе, обоях, на полу. На подушке же, лежащей поверх заправленной постели, лежала отрезанная голова бедного животного, его безжизненный взгляд был устремлен прямо на своего хозяина. – Антон сглотнул, осмотрел ребят. Лица одних выражали отвращение, других – бесстрастность и даже восторг. – Как я уже сказал, информацию мне предоставил надежный источник. Я видел фотографии того, что осталось от кота. Эта его перекошенная мордочка, шматки мяса вокруг затылка… фу-у, я потом два дня не мог нормально есть. Так вот, дальше… Мужик, придя в себя, побежал на второй этаж, попутно выкрикивая имена жены и дочери. Взбежав наверх, распахнул дверь в спальню, где спали женщина с девочкой. И так больше ничего и не сказал. Его ноги подкосились от ужаса, он припал спиной к дверному косяку. Чтобы убедиться, что зрение его не обманывает – хоть за окном и светило солнце, из-за плотных штор внутри было довольно темно, – протянул руку к выключателю, зажег свет. Он видел, как на двуспальной кровати – может быть, кто-то из вас успел зайти в ту комнату и видел кровать, – обратился Антон к слушателям, – лежало распростертое тело жены. Ее горло было перерезано, грудная клетка и живот вспороты, а внутренности разбросаны по всей простыне, которая из снежно-белой, пропитавшись кровью, превратилась в алую, почти полностью, не считая, быть может, самих краев. Их же дочь была полностью обнаженной усажена на стул с высокой спинкой напротив столика с трюмо. Как и у кота, у нее была отрезана голова, по всему обмякшему туловищу стекала кровь, а ноги ей заботливо раздвинули пошире; на поверхности зеркала ее же кровью было выведено странное слово – и я могу произнести его неверно: «renovamen». И все же у мужика, несмотря на то потрясение, что он пережил за какие-то несколько минут, нашлись силы выметнуться из спальни и побежать в свою комнату-кабинет, чтобы со стационарного телефона позвонить в полицию. Не добежал: внезапно из спальни, откуда он вылетел, выскочила фигура в черном балахоне с накинутым на голову капюшоном. Возможно, когда хозяин дома туда заглядывал, тот прятался в шкафу, под кроватью или за шторами, поэтому остался незамеченным, к тому же мужик в те секунды вряд ли мог видеть что-то кроме растерзанных тел своих близких… ну, вы понимаете. Я думаю, его мир в те мгновения сузился до жены и дочери, так что человека в балахоне он мог не заметить, даже если бы тот просто вжался в стену в двух метрах от него. – Рассказчик прочистил горло. – Когда незваный гость выскочил, он вытянул вперед руку, в которой держал… и мужчина едва ли не ткнулся в нее носом… голову девчонки. Держал за волосы, как чертов трофей. Я видел фото, на котором запечатлели капли крови на полу в коридоре второго этажа – должно быть, той самой, которая стекала с отрезанной головы. Мужчина в панике кинулся прочь из дома, но, как только сбежал вниз по лестнице, еще одна фигура в точно таком же балахоне ударила его со спины по голове чем-то увесистым, отчего он рухнул на пол. Вроде как не отключился, но был дезориентирован, голова здорово кружилась, и, пока он вот так лежал, к ним подоспел сверху тот, первый. Эти двое выудили здоровенные ножи, которыми наверняка и расправились с остальными членами семьи, и, склонившись над мужиком, принялись наносить ему удар за ударом, пробивая лицо, шею, грудь, живот и даже конечности. Зуб даю, они ловили от этого неподдельный кайф, они кромсали и кромсали мужика, пока на том не осталось живого места. А потом скинули труп в подвал и скрылись из дома, в качестве трофея прихватив с собой голову девчонки. Бабка, которая тогда еще жила в том крайнем доме на Красноармейской, из окон которого проглядывала часть участка этой двухэтажной верзилы, просыпалась примерно в одно время с главой… уже бывшим главой… жившей тогда здесь семьи. Она видела, как две фигуры, разодетые во все черное и с капюшонами на головах, словно ошпаренные пронеслись по участку и рванули куда-то в лес, где и скрылись. Позвонила в полицию – точнее, тогда еще милицию. Те вскоре после прибытия вызвали скорую и еще бог его знает кого. Людей в униформе было много, все сновали туда-сюда, хотя тела убитых вынесли не сразу. – Подросток ненадолго умолк и нервно усмехнулся. А продолжил уже пониженным голосом, чуть ли не полушепотом. – Жуть, правда? Только это не самое страшное, что произошло тем утром в этом доме. Случилось еще кое-что, и этому до сих пор никто не может найти никаких объяснений. По крайней мере, таких, которые возможно было подкрепить реальными доказательствами. Одни только догадки да предположения. Готовы услышать?