Фрагменты сожалений

Хозяева вечеринки, вопреки ожиданиям Лизы, вырядились более броско, даже в какой-то степени вычурно, но, что неоспоримо, ярче и в контексте праздника красивее остальных. Максим явился в зауженных черных брюках (зафиксированных на талии ремнем с необычной формы бляшкой) с разбросанными тут и там изображениями крестов и паутины, готического вида ботинках с двумя ремешками и на высокой платформе (за счет чего сравнялся ростом с Антоном, самым высоким из собравшейся компании); в приталенной шелковой черной рубашке, легкой куртке из плотного денима с высоким воротником, украшенной множеством декоративных молний. Волосы же были аккуратно зачесаны назад и зафиксированы гелем, что вкупе с нарядом придавало Максиму вид этакого хулигана-неформала. Наряд Валерии, вопреки ожиданиям некоторых, оказался вовсе не мрачным, но весьма завораживающим, а для такой глубинки – даже немного вульгарным, диким. Черное платье-пин-ап сидело на ее фигуре потрясно, сексуально, а туфли в стиле готической лолиты придавали ей еще больше женственности. Необычного покроя средней длины пальто выглядело органично настолько, насколько, вероятно, это было возможным. Накладные длинные ногти, накладные ресницы и черная помада на губах даже сами по себе смотрелись вызывающе. Трехтоновые синие линзы делали ее взгляд еще более пронзительным, глубоким, притягательным. В этот самый момент, в ближайшую ночь ей могла позавидовать любая девушка и женщина их захолустья; она была воистину сексапильной демонессой, суккубшей, и каждая потусторонняя тварь, что вздумает навестить их после полуночи, обязана преклониться перед ней.

Смотря на парочку влюбленных, Арсений воскликнул:

– Эй, я тоже хочу обнять девушку!

– О-о-о, – протянула Марина, закатывая глаза.

Погода этим вечером, в отличие от трех предыдущих, соблаговолила не орошать землю дождем, однако для поддержания некоего природного баланса разогнала ветер, сделав его более порывистым и холодным, чем за все минувшие восемь осенних недель. Валерия попросила всех не беспокоиться по этому поводу и обещала, что вместе с Максимом они как следуют обогреют заброшенный дом – если не до комнатной температуры, то градусов до пятнадцати или даже выше.

Продолжая смотреть на заброшку, Наташа подметила про себя, что та, несмотря на свои внушительные размеры, все же меньше, чем она себе представляла, когда в пиццерии слушала Леру с Максимом. С другой стороны, если учесть, что в ней жила только одна семья – пусть даже из пяти-шести человек, – она была огромной, тем более по меркам остальных местных частных жилых домов. Хотя обшита она, как можно было увидеть даже в таком мраке, обыкновенными деревянными рейками, и это могло говорить о том, что первые (и единственные ли?) его владельцы на самом деле вряд ли могли похвастать внушительными счетами. Если только деревянные рейки вырезаны были из дерева редкого происхождения или если владельцы не желали привлекать к себе внимание сверх меры.

И все-таки когда же жили в этом доме? Сколько лет он пустует? Никто из собравшихся ничего не помнит и, кажется, даже не знает о его последних обитателях; никто их не видел, а если и видел, то давным-давно, и вспомнить уже, видимо, не представляется возможным. Не означает ли это, что дом не принадлежит никому уже лет десять или даже пятнадцать? Почему в него по сей день никто не заселился? Не по карману? Или не устраивает местонахождение? И еще он расположен где-то в стороне от улицы, посреди поля, что разделены друг от друга полосой деревьев. Является ли этот участок частью улицы?

Наташа обхватила себя и поежилась, когда очередной порыв ветра, проникнув под футболку, укутал ее холодом, а оставшаяся на деревьях высыхающая листва зашелестела шепотом десятков мертвецов, словно силясь предупредить ребят о чем-то нехорошем.

Холодный свет новолуния, омывающий своей невесомостью дом и тела подростков, был единственным источником освещения здесь, в стороне от дороги. И Арсений не преминул поделиться впечатлением о том, что окружение дарило ощущение погружения в фильм ужасов, где на них всенепременно должны будут напасть демонические сущности или какой-нибудь психически неуравновешенный аутсайдер с топором наперевес.

– Д-давайте уже зайдем внутрь, я задубела, – выдавила из себя Наташа, клацая зубами и уже жалея о том, что не надела чего потеплее.

– Да, пора бы, – согласился Максим.

Взявшись с Валерией за руки и подняв с травы поставленные для короткой передышки пакеты, они первыми прошли к входу. Остальные дружно последовали за ними – каждый с разной тяжести грузом в руках. Лиза последней сдвинулась с места и прежде, чем шагнуть вперед, мельком глянула в сторону деревьев, оставшихся за их спинами. «Сейчас оттуда кто-то побежит прямо на нас», – посетила ее тревожная мысль. И поспешила поравняться с другими.