Фрагменты сожалений

– Не знаю, кому как, но лично мне не хочется подставлять своих родаков, чтобы они заложили свою квартиру для того, чтобы расплатиться за хавчик, который еще и не достанется мне самому.

Все засмеялись. И все приглашенные были солидарны с ним.

– Желаете сделать заказ? – любезно поинтересовался тот же сотрудник забегаловки, который обслуживал Максима и Валерию в начале сентября, – они узнали его по скошенному подбородку и приметному длинному и глубокому шраму, диагональю пересекающему переносицу.

– Восемь порций фруктового мороженого – по два стограммовых шарика на каждую – и столько же чашек горячего шоколада, – наобум сделал заказ Максим.

– Угу, – кивнул официант (он же и бармен, и уборщик, и наверняка грузчик – как и принято в такого рода малых заведениях небольших населенных пунктов), записывая продиктованный заказ в блокнот, определенно довольный его столь невеликим разнообразием. – Скоро будет готово. – И спешно удалился.

– Не беспокойтесь, это за мой счет, – поспешил успокоить всех Максим.

– Разве ты не боишься, что из-за мороженого я могу заболеть? – поддразнила его Валерия.

– Не успеешь. Согреешься горячим шоколадом, – не растерялся он.

Наташа вынула из кармана повешенной на спинку стула куртки тканевый носовой платок, повернулась к ребятам спиной и по-тихому высморкалась, стараясь не привлекать к себе внимания.

– Я ненадолго, – промямлил Антон, поднимаясь из-за стола.

– Кажется, у кого-то дамбу прорывает? – не удержался от дружеского подкола Арсений.

– Спасибо, что озвучил это, – ответил, по-глупому улыбаясь, Антон сквозь стиснутые зубы.

– Обращайся.

– Кстати! – Игнатий повернулся к Валерии и Максиму и, пока говорил, переводил взгляд то на нее, то на него. – Я позавчера съездил к дому, где мы тусоваться будем. Домяра – круть! Отличное место для веселья в такой праздник. Очень подходящее. Серьезно. – Он поднял кверху большой палец. – Но я почему-то не знал о нем. Как вы его нашли?

– А ты не пробовал гулять за пределами своего двора? – шутливым тоном спросила Марина.

– Точно! – шлепнул он себя ладонью по лбу, поддерживая шутку. Хотя не понял, в действительности она по-приятельски пошутила или же на свой манер посмеялась над ним? Однако на всякий случай, чтобы не спровоцировать на пустом месте конфликт и не выставить себя легкоранимым сопляком, из которого остальные впоследствии сделают грушу для битья, продолжил держаться на плаву. – Так вот почему я могу так легко заблудиться, даже если меня отправляют в продуктовый магазин через дорогу!

Немного обождав, когда смеющиеся утихнут, Валерия дала ответ на вопрос Игнатия:

– Мы с Максимом часто прогуливаемся часами напролет по городу и уже давненько заприметили тот дом. Когда разведки ради впервые в него зашли, нам обоим стало немного не по себе. Там в прихожей на стене висела картина с какой-то женщиной. Причем сама картина покосилась – наверное, рама соскользнула с одного гвоздя или сам гвоздь упал. В полутьме это выглядело жутко. И у женщины на картине, этой… как ее? – обратилась она за помощью к бойфренду.

– Кажется, это была Мона Лиза, – ответил Максим, отчетливо видя в памяти эту покрытую слоем пыли репродукцию, которая в просачивающихся сквозь щели между криво приколоченных поверх оконной рамы досок лучах заходящего солнца смотрелась и завораживающе, и зловеще. Будто бы нарисованная женщина, даже оставшись без глаз, наблюдала за каждым их движением, давая понять, что дом под ее бдительной защитой и в любой момент она готова наслать крупные неприятности на любого, кто позволит хоть сколько-нибудь навредить ему.

– Да, кажется, именно она была на картине. И у нее, этой Моны Лизы, не было глаз. То есть кто-то проделал дыры в тех местах, где у нее должны быть зрачки, только сначала маркером или чем-то другим исполосовал глаза. Это правда выглядело жутко. А еще в том доме очень большой зал. – Она размашисто развела руки в стороны. – И темный.

– Очень темный, – подтвердил Максим.

– Окна в зале, в отличие от прихожей, там заколочены плотно. Так что, чтобы хоть что-то разглядеть, нам пришлось включить фонарики на телефонах.

– А еще из зала две двери ведут в другие комнаты. Вернее, одна из них ведет в другую комнату, а что за второй – кто ее знает, лично нам посмотреть не удалось, потому что дверь была заколоченной. Возможно, за ней – груда хлама и мусора. Или проломленный пол.

Чем больше они делились впечатлениями о внутренностях заброшенного дома, тем более завороженно ребята их слушали. Отличный прием, чтобы подогреть их интерес и не растерять в пути – на случай, если кого-то уже начинают одолевать сомнения в том, что пара подготовилась как следует. И можно было не бояться, что кто-то испугается и сбежит – остались те, кто именно этого всего и ждет.

Валерия переняла эстафету рассказчика: