Франкл и Бог. Откровения психотерапевта о религии и Боге

На седьмой день Бог сложил руки, и с тех пор только от человека зависит, что из него, человека, выйдет. А что же Бог? Он выжидает и смотрит, как человек творчески использует созданные Им возможности.

Готовую новую скрипку однажды передают скрипачу. Как он воспользуется заложенным в ней потенциалом? Насколько бережно будет с ней обращаться? Какую музыку станет играть? Все зависит от него. Смотрит ли на нас Бог?

Сказать по правде, моя метафора со скрипкой немножко хромает.

Ведь создателю скрипки может быть все равно, что станет с инструментом после продажи. Но мы не можем приписать такое же безразличие небесам. Франкл говорил, что у Бога «всепроникающий» взгляд.

Однажды в концлагере ночью Франкл, остававшийся и там верным своему призванию психотерапевта, разговаривал со своими измученными товарищами по заключению, стремясь вселить в них мужество и выдержку. И он сказал им, что на каждого из них кто-нибудь смотрит —

друг, жена, близкий человек – живой или мертвый – или Бог. И ожидает, что мы не разочаруем его. Он надеется увидеть, что мы страдаем не униженно, что мы знаем, как достойно умереть.

Франкл понимал состояние этих людей – не только их ужас перед перспективой скорой мучительной смерти, но и ощущение полной бессмысленности такого существования. Они были абсолютно бессильны хоть как-то изменить свое положение. Поэтому Франкл и предложил каждому из них представить себе какой-нибудь дорогой ему образ – они должны были оправдать ожидания воображаемого любящего человека или Бога и ради него достойно вынести страдания и смерть. И вот, несмотря ни на что, окруженные негодяями и палачами, они все-таки смогли сохранить свое человеческое достоинство до конца.

Что это было – завышенное требование или нужное слово в нужный момент? В своей книге Франкл рассказывает, как изможденные люди пробирались к его нарам и благодарили со слезами на глазах.

Идея о «всепроникающем» взгляде Бога нашла свое отражение и в сравнении, которое Франкл всегда излагал с большой серьезностью. Он просил слушателя или читателя вообразить себя актером на театральной сцене. Как известно, сцена часто служит символическим обозначением «мировых подмостков жизни».

Актер, стоящий на таких «подмостках», как бы говорит от лица всех людей.

Но здесь есть и другая сторона. Направленный на актера свет прожекторов и софитов слепит его, он почти не видит зрительного зала. Но ему это и не нужно – вид зала мог бы отвлечь его от роли и помешать сосредоточиться. Итак, актер видит, собственно, лишь большую черную дыру. Однако он знает, что в зале присутствуют зрители, внимательно следящие за его игрой.

Но разве не то же самое происходит и с любым человеком? Разве не ослеплен он повседневностью до такой степени, что уже не видит, перед кем, с большей или меньшей ответственностью, исполняет свою роль?

Именно там, где мы ничего не видим, – именно там сидит наш главный зритель и смотрит на нас, неотрывно… Будьте настороже! Вы стоите на сцене при поднятом занавесе!

Символика Абсолюта, или Необходимость и невозможность

Мы уже несколько раз прибегали к сравнениям – в надежде, что они помогут прояснить ту или иную мысль. С одной стороны, это небесспорный прием, с другой – без него часто невозможно обойтись – та же Библия просто изобилует сравнениями и притчами.

Здесь возникает проблема: религиозные символические иносказания описывают то, что в принципе нельзя описать, божественное замещается символами, то есть вещами, которые божественными не являются, и это неописуемое порой теряется за символикой.

Что делать? Видимо, смириться с тем, что пока нам не дано приблизиться к разгадке тайны Абсолюта. Что религиозные формулировки и изречения всегда отмечены «нечистыми» человеческими чертами и должны восприниматься лишь по аналогии. Когда, например, говорят, что Бог добр, милостив и так далее, то это и правильно, и неправильно. Потому что любые определения годятся только для предметов и живых существ. Но Бог не вещь среди вещей и не организм среди организмов.

И все же потребность использовать символы там, где слов недостаточно, встроена в condition humaine – природу человека – и служит человеческому духу для создания «дозволенного вспомогательного моста».