Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871

Эти взгляды не разделяли в Версале. Озабоченность короля положением своих войск росла с каждым днем, и на какой-то момент его доверие к Мольтке пошатнулось. Он решил получить независимое представление о происходящем на Луаре и 25 ноября втайне от Мольтке направил знающего молодого офицера, полковника фон Вальдерзее, бывшего военного атташе Пруссии в Париже и возможного преемника Мольтке на посту начальника штаба, в штаб 2-й армии доложить ему обстановку и указать Фридриху Карлу на серьезные последствия для немецкой армии в целом, если тот позволит себе потерпеть поражение. Прибытие Вальдерзее дало Фридриху Карлу возможность направить королю убедительный отчет о своих действиях и соображениях. О том, что было бы весьма неразумно, располагая силами численностью менее 50 000 человек, ринуться в удерживаемый значительными силами Орлеанский лес. Кроме того, французы с большой долей вероятности могли бы нанести удар из Верхней Луары на Фонтенбло, и это обстоятельство вынуждало его сохранять силы рассредоточенными. Фридрих Карл признался, что не располагает сведениями о местонахождении основных сил французов. Немецкая кавалерия была куда более робкой в разведке, чем летом. Фридрих Карл считал, что со стороны французов было бы непростительной глупостью отважиться на риск, «но мы в ходе этой кампании уже сталкивались с весьма удивительными вещами – я имею в виду приказ от Парижа Мак-Магону выручать Мец, что в конечном итоге привело к Седану. То есть теперешние распоряжения этих «адвокатов» вполне могут строжайше предписать Луарской армии, невзирая ни на что, предпринять наступление на Париж», и в этом он был, разумеется, стопроцентно прав.

Но если Фридрих Карл сумел убедить встревоженных командующих в своей способности владеть ситуацией, то д’Орелю де Паладину в Орлеане приходилось весьма туго. Разногласия, столь сильно осложнявшие отношения между д’Орелем де Паладином и Фрейсине до Кульмье, с новой силой возобновился после сражения. Для Фрейсине и Гамбетты бой при Кульмье был лишь первым шагом к Парижу. Они поставили в известность Трошю о победе через почтового голубя и убедили его начать прорыв для соединения с ними – оба верили, что необходимость наступления на столицу сейчас куда важнее, чем когда-либо, в противном случае вся операция просто рухнет. Д’Орель де Паладин, напротив, полагал, что подтягивание сил Фридрихом Карлом автоматически ставит крест на любом наступлении. Все, что он мог теперь предпринять, подчеркивал д’Орель, – это усиливать оборону Орлеана и ждать атаки – разумная стратегия, которой, как и предполагал Мольтке, д’Орель и будет придерживаться. Вопрос обсуждался на военном совете в Орлеане 12 ноября. В тот момент для обеих сторон еще оставалась возможность договориться, поскольку даже Фрейсине не мог отрицать необходимость превратить Орлеан в мощный опорный пункт и там собрать достаточно крупные силы для предстоящего наступления. Фрейсине же довольствовался тем, что отвел Орлеану роль базы для проведения набегов на немцев силами сформированных в этом городе сильных рейдовых групп для периодических атак немцев. Гамбетта издал свой нашумевший приказ армии, не оставлявший сомнений относительно отводимой ей роли. «Вы сегодня на пути в Париж, – писал он. – Никогда не забывайте о том, что Париж ждет нас и что честь обязывает нас вырвать его из лап варваров, угрожающих сжечь и разграбить его». Поэтому д’Орелю де Паладину было дозволено остаться в Орлеане, а делегация тем временем по крохам наскребала еще одну свою армию для подготовки к предстоящему наступлению.