Франкогаллия

Мы уже показали, что власть общественного совета была верховной во всех величайших и важнейших делах государства, и она оставалась такой с общего согласия на протяжении многих веков. Теперь же, рассмотрим, как действовала власть народа в делах, связанных с религией. Наши анналы доставляют нам доказательство действенности этой власти и в данном вопросе в 1300 году, когда римский папа Бонифаций VIII¹ направил своих посланцев к королю Филиппу Красивому и сообщил ему, что папа является не только в духовных, но также и в светских делах властелином всех королей и государей христианского мира (именно эти слова и отметили наши хронисты). Он твердо потребовал по этому праву, чтобы король Филипп признал его верховным повелителем и государем и передал ему королевство, которое унаследовал. Далее папа потребовал от короля, чтобы тот признал, что получил королевство по милости и щедрости папы. Если же король откажется все это сделать, то папа (пообещал) объявить короля еретиком и наложить интердикт на королевство².

Когда посланцев папы заслушали, король созвал общественный совет в Париже, на котором и было зачитано письмо папы: «Мы, епископ Бонифаций, слуга слуг божьих, Филиппу, королю франков, (привет шлем). Страшись Бога и повинуйся его повелениям. Мы желаем, чтобы ты знал, что поскольку ты подчиняешься нам в вопросах духовных и светских, то назначения и сборы пребенд не принадлежат твоей власти, и если ты делал это в отношении вакансий, то должен сохранять доходы для тех духовных лиц, которые станут преемниками умерших. Если же ты их собрал, мы заявляем, что эти сборы должны считаться захваченными, если же такие сборы производились, мы это отменяем. Мы полагаем, что все люди, которые мыслят иначе, грубо заблуждаются. Дано в нашем Латеранском дворце в четвертые ноны декабря шестого года нашего понтификата». Когда эти слова были зачитаны и выслушано мнение вельмож и обсужден вопрос, то было постановлено, прежде всего, что папское послание будет сожжено на площади перед королевским дворцом в присутствии народа, затем, что послы должны быть выставлены на поругание и посмеяние и отправлены на площадь палачом в телеге, испачканной грязью и выставлены там на оскорбление и поругание черни. И, наконец, решили, что от имени короля должно быть отправлено папе такое письмо: «Филипп, милостью Божией король Франции, Бонифацию, именующему себя римским папой, посылает невеликий привет или же не шлет его вообще. Да будет известно ведомо вашей несравненной глупости, что мы никому не повинуемся в земных делах, что собирание доходов от церкви и пребенд во время вакансий принадлежит нам по королевскому праву, что эти сборы могут нами собираться и удерживаться вопреки любым притязаниям³. Мы объявляем всех, кто думает иначе, даже не дураками, но безумцами». Так излагает эти события автор «Бретонской и Армориканской хроники» в четвертой книге, Никола Жиль в четырнадцатой главе четвертой книги своей хроники Галлии⁴ и к ним следует прибавить еще [мнение] юриста Папона, изложенное в двадцать седьмой статье пятого титула в первой книге его «Декреталий»⁵.

Но детальнее всего об этом деле рассказывает и Жан Дю Тийе⁶, советник Парижского парламента, который в других случаях очень далек от описания подобного рода историй. На 172 странице своего сочинения он пишет: «некий кардинал представил повеление папы Бонифация VIII Филиппу Красивому, королю Романскому и королю Английскому; когда был в 1297 году добавлен еще и штраф при угрозе папского сурового осуждения, Филипп Красивый по совету своих вельмож и советников ответил, что он приготовился, что он повинуется святому престолу в делах, которые имеют отношение к его душе и духовной жизни, но никого, кроме Бога, не признает выше себя в том, что касается дел его королевства и не желает подчиняться в земных и смертных делах его королевства. Когда же Бонифаций услыхал об этом, то он отправил буллу, в которой дал знать, что король подчинен ему как в земных, так и в духовных делах и обязан повиноваться ему и одновременно он объявил еретиками всех, кто думал иначе. Заявление папы было встречено неистовым протестом, и булла немедленно был сожжена в присутствии короля, судей и принцев»⁷. Увы, ныне этим принцам и должностным лицам присуща черта, которую я бы окрестил «папиманией» и они, хотя и видят немыслимую гордыню и надменность этого тирана, тем не менее, доходят до такой крайности, что действуют так, словно испили питья Цирцеи⁸, и простираются ниц, пытаясь лобызать его ноги, как будто бы почитают некоего доброго бога, спустившегося к ним с небес.