Франсиско де Миранда и борьба за независимость испанской Америки.

«Мой дорогой граф. Не зная о местопребывании генерала Бентама ⁶, я прошу Вас сообщить ему мое в случае, если он не отправился в Портсмут. Вы заметите, что после того, как я имел честь видеть Вас, я переменил квартиру — совсем близко от Баттерстрит.

Искрение преданный Вам Миранда».

5 февраля 1800 г. Миранда пишет С. Р. Воронцову:

«Передо мной, мой достойный граф, письмо, только что полученное от моего друга генерала Мелвилла ⁷, который рекомендует одного ганноверского офицера, желающего служить в каком-либо русском корпусе. Поскольку мне кажется, что он мог бы оказаться полезным, я решил представить Вам его ходатайство. Если же это Вам не подходит,— одно лишь слово просителю, что мол то, чего он желает, не может быть выполнено, и все будет закончено.

Я очень рад известию, что Вы себя хорошо чувствуете, и желаю Вам всяческих успехов в Ваших делах.

Прощайте. М-а».

Письмо Миранды сыну Воронцова от 8 апреля 1880 г. показывает, что в то время отношения с семьей Воронцовых были у него весьма тесными.

«Генерал Миранда,— говорится в этом письме,— кланяется господину графу Михаилу Воронцову и просит его соизволения зайти к нему на минутку, когда дела и занятия позволят ему принять его.

Желание справиться о здоровье господина графа-отца и его доброго друга, а также узнать, каково современное положение России (судьбы которой для него всегда дороги), является причиной, несомненно, заслуживающей снисходительности господина графа М[ихаила]».

Если Россия не могла или не хотела оказать военную поддержку Миранде, то Англия была бы не прочь освободить Испанию от ее колониального бремени и занять ее место в Южной Америке. Новые заморские рынки принесли бы огромные барыши английским фабрикантам, купцам и банкирам. Но английские министры опасались, что освобождение испанских колоний, даже если оно осуществится при поддержке легитимистской Англии, все равно будет победой Французской революции. Если колонии добьются независимости, то они, естественно, выступят против феодальной и .монархической Европы, стражем которой провозгласила себя Англия. Об этом откровенно говорили члены английского кабинета. Военный министр Уиндхем в октябре 1799 г. писал членам английского кабинета, что он относится с «недоверием к проектам генерала М.», ибо испытывает «отвращение к революции». Столь же категорически высказывался и министр иностранных дел Грепвил. «По моему глубокому убеждению,— отмечал он в одной из своих докладных записок,— нам не следует иметь никакого отношения к проектам генерала Миранды... На распространение революции в Южной Америке можно было бы решиться лишь в том случае, если бы существовала полная уверенность в том, что применение подобных средств приведет к чему-либо хорошему», т. е. к укреплению позиций европейской реакции, вдохновляемой Англией.

С другой стороны, были и такие английские деятели, которые считали необходимым изгнать из Южной Америки испанцев и подчинить этот континент английскому влиянию. В 1799 г. видный английский военачальник генерал Аберкромби представил Питту докладную записку под названием «План освобождения Испанской Америки», в которой предлагал снарядить две экспедиции: одну — к мысу Доброй Надежды, а оттуда в район Буэнос-Айреса с целью захвата этого важнейшего колониального центра; другую — к берегам Венесуэлы для оккупации Каракаса. Но и этот проект был похоронен Питтом.

Миранда тем не менее не отчаивался. Он твердо знал, что освобождение испанских колоний только вопрос времени. Развитие политических событий в Европе неминуемо приведет к дальнейшему обострению противоречий между великими державами, что можно будет использовать, в интересах национально-освободительной борьбы в колониях.

Приход к власти Наполеона в результате переворота 18 брюмера (9 ноября) 1799 г. возродил надежды Миранды заручиться для своих планов поддержкой Франции. В январе 1800 г. каракасец пишет письмо первому консулу, в котором объясняет, что, посвятив свою жизнь борьбе за свободу испанских колоний, он сперва искал помощи Англии, а затем связал свою судьбу с революционной Францией, которую, однако, был вынужден оставить в 1798 г. в результате необоснованных преследований. Вернувшись в Англию, он стал фактически пленником англичан, запретивших ему выезд в Соединенные Штаты, где он надеялся продолжать бороться за свободу колоний. Теперь он просит разрешения вновь приехать во Францию в надежде на то, что эта страна поддержит дело независимости колоний и тем самым приобретет все политические и коммерческие выгоды от их освобождения.