Франсуа Гизо: политическая биография

6 августа Танжер был подвергнут трехчасовой бомбардировке. Французские войска начали продвижение вглубь Марокко. Марокканская армия в беспорядке отступала. 15 августа бомбардировке был подвергнут Могадор, вторая важнейшая гавань Марокко, с которой Великобритания вела самую активную торговлю.

Между тем сын марокканского султана подошел к границе с Алжиром, разбил там лагерь и собрал войско, в два-три раза превосходящее французское. Бюжо решил предупредить действия марокканцев неожиданным нападением. К тому же ему не был известен результат миссии Гея.

Утром 14 августа 1844 г. генерал Бюжо с 10-тысячной армией перешел реку Исли, отделявшую его лагерь от марокканского. Через несколько часов марокканское войско было обращено в бегство, и весь марокканский лагерь с его добычей достался французам. Марокканцы оставили на поле сражения 800 убитых, французы -30 убитых и около 100 раненых[760]. Султан Марокко был вынужден пойти на переговоры.

Победа при Исли была восторженно встречена во Франции. Особенно французам импонировало то, что она была одержана вопреки усиленному посредничеству Великобритании.

В Великобритании известия о военных успехах Франции были восприняты весьма негативно. Кабинет Пиля заявил, что постоянная оккупация французскими силами точек на побережье Марокко будет рассматриваться как casus belli. Британская общественность и большая часть депутатов парламента требовали увеличения английских вооруженных сил в северной части Средиземноморья.

Ситуация становилась тревожной. К тому же летом 1844 г. Великобританию посетил Николай I, и ему был оказан блестящий прием. Франция вновь оказалась перед возможной международной изоляцией и новым англо-русским сближением. Кроме того, именно в это время франко-английские отношения были серьезно осложнены и по причине действий Франции в Океании, на Маркизских островах, вылившихся в «дело Притчарда».

В этих условиях, стремясь не допустить резкого обострения англо-французских отношений и, как следствие, нарушения европейского равновесия, а также при отсутствии твердого тыла в Алжире, правительство Сульта – Гизо сочло целесообразным прекратить военные действия.

10 сентября 1844 г. в Танжере между Францией и Марокко был подписан мирный договор на условиях, совершенно тождественных тем, которые были предложены султану еще до поражения: «виновники развязывания» войны должны быть наказаны; Абд аль-Кадир объявлялся вне закона и изгонялся из страны, либо его интернировали в один из городов на западном побережье; Франция заявляла, что будет его преследовать с оружием на территории Алжира; султан Марокко обязался делать то же самое на своей территории; стороны договорились об уточнении границы между Алжиром и Марокко[761].

Франция не потребовала от султана Марокко ни денежной, ни территориальной компенсации, а также отказалась от своего требования об изгнании Абд аль-Кадира, удовлетворившись обещаниями, следить за исполнением которых она была не в состоянии.

«Le Journal des Débats», аргументируя позицию правительства, объяснял отсутствие требования о денежной компенсации тем, что «Франция слишком богата для того, чтобы самой заплатить за свою славу»[762]. Т.Р. Бюжо, к этому времени уже герцог Исли, оправдывал это следующим образом: марокканцы обещали бы выплатить вознаграждение, но не сдержали бы своего обещания. Поэтому Франции пришлось бы снова воевать, чтобы заставить марокканцев заплатить за прошлую войну[763].

Политика правительства в марокканском вопросе вызвала резкую критику со стороны оппозиции, как в парламенте, так и на страницах прессы. Оппозиция упрекала кабинет в проведении антинациональной политики, в угодничестве по отношению к Великобритании. В частности, с подобными обвинениями выступила левая пресса. «La Réforme» писала о политической линии Гизо: «Едва Бюжо увидел со стороны Феса руки Англии, как министр, послушный английской политике, постыдно отступил»[764]. Кроме того, газета обращала внимание на то, что текст договора был опубликован не в правительственной газете «Le Moniteur universel», а в провинциальной газете «Le Toulonnais», отмечая, что «министерство решило поместить сначала там монумент своей недостойной трусости и невероятной недееспособности». По мнению издания, Франция была вынуждена «сносить условия, навязанные султаном Марокко», и называла договор в Танжере «вечным камнем преткновения для министерства»[765].

С резкой критикой договора в Танжере выступил А. Тьер. Анализируя действия Франции по отношению к Марокко, он выделил два объекта: войну и договор. «Блестящая война», по словам Тьера, должна была привести к серьезным военно-политическим результатам, которых, по его мнению, как раз и не последовало. «Я сожалею не о нескольких миллионах, – заявил он. Под серьезными результатами я понимаю определенные гарантии, которые бы позволяли не опасаться, что война разразится вновь. Этого не было достигнуто, и именно об этом я сожалею»[766].