Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

В середине декабря гранды решили выступить. Однако нельзя было начинать с военных действий. Войну надо было как-то мотивировать. Тем, что после ареста Конде аристократическая партия примирилась с правительством, она лишила себя на будущее подходящего предлога для обоснования смуты. Всеобщая ненависть к междоусобице была настолько явной, что инициативу гражданской войны нужно было переложить на правительство. Поэтому принцы пошли на провокацию. 14 декабря Бульон отправил правительству дерзкое письмо, в котором, не выступая в качестве главы партии, высказал свои собственные «обиды». Он заявил протест против размещения гарнизонов в городах Шампани и против «притеснений», чинимых ему в Седане, потребовал защиты от таких необоснованных действий и угрожал, что «воспользуется теми законными способами, которыми природа наделила каждого для защиты и самосохранения».[919]

Правительство задержало ответ и опубликовало его лишь 27 декабря. Тем временем оно срочно (но втайне) принялось набирать войска в Льежской области[920] и подготовлять измену коменданта Сент-Мену,[921] так как было опасно оставлять эту крепость в руках грандов. 26 декабря в нее были введены королевские войска, а гарнизон Невера покинул город.[922] Одновременно правительство приняло усиленные меры, чтобы заставить д'Эпернона прекратить свои бесчинства, и в конце декабря герцог обещал отдать захваченные крепости.[923] Тем самым гугеноты потеряли предлог для совместного выступления с грандами.

Правительству удалось также ликвидировать остроту конфликта в Ломбардии, где Савойя и Венеция оказались перед угрозой неминуемой агрессии со стороны Милана.

Помощь Франции была осуществлена в форме якобы самочинной военной экспедиции Ледигьера, который с большим войском переправился из Дофинэ через горы в Савойю и выручил французских союзников. Правительство официально дезавуировало его действия. Но следует учесть, что эта экспедиция как нельзя лучше соответствовала интересам Франции.[924] Во всяком случае цель была достигнута, и помощь Савойе оказана без того, чтобы от этого серьезно пострадали франко-испанские отношения. В то же время самый конфликт не был исчерпан до конца, савойская армия осталась под ружьем, а в ней было множество французов, возвращения которых на родину правительство стремилось избежать.

После этих, хотя бы и частичных, успехов правительство смогло ответить на письмо Бульона в довольно миролюбивом тоне.[925] Предохранив себя от непосредственной опасности со стороны Италии и гугенотов, оно обрисовало в своем ответе все действия грандов как незаконную подготовку смуты и ими объяснило свои мероприятия. Тем самым правительство перекладывало всю ответственность за начало новой смуты на грандов. Что касается провокации Бульона, то оно на нее ответило заявлением, что лучшее для герцога средство самозащиты заключается в обращении к королю, т. е. в отказе от смуты. Правительство не брало на себя инициативы в новой войне.

Для реабилитации правительства д'Анкра за границей Ришелье послал чрезвычайных послов: в Германию (Шомбера), Англию (Дютура), Голландию (Лану) и Швейцарию (Мирона). Главное внимание, по мнению Ришелье, следовало уделить Германии, поэтому Шомберу была вручена подробная инструкция.[926] Она считается в историографии первым важным дипломатическим документом, составленным Ришелье. Аното, а за ним и многие другие историки полагают, что в инструкции впервые после смерти Генриха IV проявилась полная независимость французской дипломатии от Испании и что этот документ находится в противоречии с политикой периода регентства.[927] Иначе оценил ее сам Ришелье; он указал, что она «наилучшим образом оправдывает всю политику правительства после смерти покойного короля»[928] (т. е. Генриха IV).