Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Инструкция в ясной форме предписывала послу рассеять за границей все опасные для французского правительства слухи и помешать иностранным государям оказать помощь мятежным грандам. Кроме того, необходимо было противопоставить их искаженной информации подробное и мотивированное объяснение политики французского правительства, начиная с 1610 г. Это объяснение изложено в инструкции в осторожных выражениях, и вся смута изображена как следствие естественной слабости правительства в период малолетства короля. Ситуация конца 1616 г., т. е. в момент составления инструкции, охарактеризована оптимистически. Ришелье стремился создать впечатление, что политикой правительства недоволен лишь один Невер. Он подробно опровергал основные обвинения грандов: испанские браки, расхищение казны, карьеру д'Анкра и арест Конде. Зная дипломатию предшественника Ришелье, Вильруа, можно со всей определенностью сказать, что в аргументацию по поводу испанских браков и расхищения казны Ришелье не внес ничего нового и целиком одобрил политику периода регентства, удачно выразив ее в краткой фразе: «Все наши стремления состоят в том, чтобы сохранить себя от всяких посягательств».[929] Несравненно хуже удались Ришелье защита д'Анкра и мотивировка ареста Конде: по этим вопросам он не мог сказать ничего вразумительного.

Главная цель посольства Шомбера и других послов заключалась в том, что они должны были добиться от иностранных государств обещания не помогать мятежным грандам. Чтобы склонить их к такой политике, Франция обещала уплатить свои долги германским князьям и Голландии.[930]

Вторым необходимым внешнеполитическим мероприятием Ришелье считал созыв конференции, о которой всем послам было сообщено в конце декабря, а в начале января Ришелье узнал, что Савойя и Венеция согласны на ней присутствовать,[931] не возражал и испанский посол во Франции.[932] Но главные участники предполагаемой конференции — император и испанский король — не дали ответа, что вызвало значительное беспокойство Ришелье и поколебало его уверенность в успехе задуманного мероприятия.[933] Он не знал, что происходило за его спиной.

В середине декабря, как только венецианцы убедились, что новая война во Франции разразится еще зимой и что, следовательно, самой Франции понадобятся швейцарские войска и она не сможет оказать республике реальной помощи, они перекинулись на сторону Испании и поручили своему резиденту в Мадриде просить посредничества испанского короля в примирении Венеции с Фердинандом. Это было сделано втайне и не помешало Венеции согласиться на участие в парижской конференции. Первым узнал о таком неожиданном повороте дела французский посол при императоре, Божи. Около 10 января в Праге стало известно, что испанский король принял предложение Венеции и переговоры будут вестись в Мадриде с участием представителей императора. Это был сильный удар для французской дипломатии и «большая удача для испанцев».[934] Францию попросту исключили из числа держав, решавших ломбардские дела, нанеся, тем самым огромный ущерб ее международному престижу.[935] Божи сообщил об этом и в Париж и своему другу Леону, французскому послу в Венеции.[936] Только в конце января Ришелье и Леон узнали о том, как их провели. Ришелье разгневался на Леона, подозревая его в коварном умалчивании,[937] и на венецианских резидентов в Париже, высказав им свое негодование, но все же ему пришлось проглотить эту горькую пилюлю. Ришелье понял, что причиной провала созыва конференции была внутренняя слабость Франции.[938] Отметим, что Аното объяснил неудачу Ришелье его молодостью и неопытностью,[939] а Тапье, несмотря на тщательную разработку этого эпизода и многочисленные поправки к изложению Аното, присоединился к этому суждению.[940] Это была первая, но не единственная неудача Ришелье. В течение января — февраля выяснился провал почти всех его заграничных миссий.

Шомбер начал поездку по Германии с посещения главы Протестантской унии, курфюрста Пфальцского. Тот принял его любезно и заверил в своем желании служить интересам французской короны.[941] Однако термин «service du Roy» он (и германские государи) понимал не так, как. французское правительство. Агитация грандов за границей строилась на утверждении, что д'Анкр является узурпатором и не имеет поддержки в стране, а они, принцы, в своей борьбе с временщиком защищают «интересы короля». Это был испытанный прием, прикрывавший авторитетным именем короля притязания феодальной аристократии на власть. Поскольку иностранные государства, нуждавшиеся в помощи сильной Франции, были заинтересованы в скорейшей ликвидации междоусобицы, они становились на сторону сильнейшей партии. В начале 1617 г. они сочли таковой партию грандов. Весьма вероятно, что в своей тайной дипломатии последние подчеркивали связи с Людовиком XIII.