Франция в начале XVII века (1610–1620 гг.)

Иной тип мемуариста — Фонтене-Марейль, типичный придворный и военный дворянин.[32] Он не только заносил в свои мемуары ход событий, но и стремился их объяснить. С этой точки зрения его мемуары приобретают особый интерес. С детских лет вращаясь в придворной среде, Фонтене-Марейль до тонкости постиг смысл не только интриг, сплетавшихся кругом, но и политической борьбы. Не давая каких-либо широких обобщений, он всегда старается докопаться до причин тех или иных событий и явлений, фиксирует часто или свои суждения по какому-либо конкретному вопросу, или же сообщает разнообразные мнения и слухи. Зачастую к его характеристикам поведения тех или иных персонажей, в особенности грандов, нечего добавлять: настолько они выразительны и справедливы. Мемуары Фонтене-Марейля дают значительный материал для понимания общественного мнения эпохи, главным образом мнения придворного дворянства.

Мемуары маршала д'Эстре[33] воссоздают ход военных действий; автор занимал колеблющуюся линию, но в конце концов примкнул к вельможам.

К мемуарам вождя гугенотов герцога Рогана[34] следует относиться с большой осторожностью: тенденция замалчивания сказывается в них чрезвычайно ярко. Оправдание своей подчас агрессивной, подчас двуличной тактики по отношению к правительству дано Роганом в двойном преломлении: ненависти к герцогу Бульону как к политическому сопернику и ретроспективного взгляда на события 1610-х годов с точки зрения вождя, пережившего в конце 1620-х годов политическое крушение своей партии. Зато истинные причины поведения грандов, являвшихся для него то союзниками, то соперниками, разоблачены резко и правдиво. Сверка мемуаров Рогана с корреспонденцией Дюплесси-Морне вносит в них много исправлений.

Мемуары герцога Лафорса, Бриенна, Арно д'Андильи, Сувиньи, Понти[35] и других для изучаемого периода дают скудный материал.

Фактически мемуарами являются также и некоторые труды современников, хотя они и носят заглавие вроде Histoire, Tableau и т. д. Правда, в этих книгах личность авторов не выступает на первый план с такой резкостью, как это характерно для мемуаров, но все же их кругозор ограничен в основном событиями, им современными, а трактовка какой-либо темы автором такого рода «Истории» отличается от изложения мемуариста главным образом приведением текстов официальных документов (манифестов и т. п.), а также большей систематичностью рассказа. Из таких трудов наибольший интерес представляет произведение Легрена, придворного чиновника Марии Медичи, дающего для истории гражданских войн богатый и интересный материал, последовательно освещенный с точки зрения сторонника абсолютизма.[36]

Что касается достоверности сведений, имеющихся у своеобразного мемуариста Тальмана де Рео[37] (достоверность их ставится под вопрос вследствие ярко выраженного злоречия автора), то следует отметить, что почти все историки, страхуя себя указанием на это злоречие, все же тщательно подбирают и воспроизводят в своих трудах яркие и красочные черты, которыми полны его произведения. Недостоверность произведений Тальмана де Рео не столь уж велика; многие приводимые им факты подтверждаются другими источниками, а правильность или лживость его зарисовок подлежат критике уже иного порядка, чем обычная критика исторического источника; речь идет о воссоздании психологического облика исторических персонажей, в чем Тальман не имеет себе равных среди мемуаристов XVII в. Эти дополнительные черты должны быть увязаны с социальной характеристикой, которая необходима для обрисовки политической роли тех или иных деятелей.

Публицистика 1610-х годов[38] дает интересный материал для характеристики общественного мнения и для изучения аргументации борющихся партий. Почти полная свобода прессы, сопутствовавшая всем гражданским смутам (гражданские войны XVI в., Фронда), имела место и в годы малолетства Людовика XIII, когда все партии и группировки стремились использовать печать в своих интересах, прекрасно учитывая ее огромную агитационную силу и остроту ее «стрел, ранящих больнее шпаги».

Глава I. Особенности первоначального накопления во Франции в XVI — начале XVII веков

  книгах и статьях по преимуществу французских историков собран обширный материал и высказаны интересные суждения о различных сторонах первоначального накопления во Франции в его начальной стадии. Разумеется, подробное и всестороннее исследование этого процесса остается делом будущего, требующим больших и координированных усилий многих ученых. Результаты такой работы будут представлять огромный интерес для углубленного рассмотрения жизни французского общества в эпоху, когда феодализм разлагался под напором повелительно вторгавшегося нового буржуазного экономического уклада.