Французская демократия

Поводомъ къ такому протесту послужило отчасти то обстоятельство, что въ сред боле здравомыслящихъ, чмъ благоразумныхъ писателей нашлись люди, которые въ послднее время особенно сильно нападали на центральную власть за ея стремленіе захватить все въ свои руки. Надо знать, что во Франціи, въ теченіе уже двнадцати лтъ, господствуетъ общее отвращеніе ко всякому движенію, и потому, въ конц концовъ, посл всевозможныхъ споровъ, раздоровъ и противорчій, большинство отстаиваетъ такъ называемый «порядокъ» и возстаетъ противъ свободы.

И такъ, волей–неволей, рабочая демократія должна показать, какимъ образомъ, слдуя своему принципу взаимности, думаетъ она осуществить девизъ буржуазіи 1830–го года – «Свобода–Общественный Порядокъ» или то самое, что республиканская демократія 1848–года охотне выражала словами: «Единство и Свобода.»

Здсь представляется намъ удобный случай видть все величіе значенія и характера той верховной идеи, въ силу которой торжественно заявляется политическая способность рабочихъ классовъ.

Обратимъ сперва вниманіе на то, что умъ человческій не въ состояніи отршиться отъ идеи единства. Эту идею онъ утверждаетъ во всемъ: въ религіи, въ наук, въ прав; онъ желаетъ, разумется, ввести ее и въ политику, и даже въ философію и свободу, не взирая на логическую невозможность. Единство – законъ всего живущаго и организованнаго, законъ всего, что чувствуетъ, любитъ, наслаждается, создаетъ, борется, работаетъ и, путемъ борьбы и труда, ищетъ порядка и благополучія. Отрицаніе единства казалось всегда принципомъ дьявольскаго царства, анархіей, разложеніемъ, то есть смертью. Только въ видахъ единства строятся города, издаются законы, появляются государства, освящаются династіи и, только во имя единства, народы повинуются своимъ владыкамъ, парламентамъ, первосвященникамъ. Только изъ страха разложенія, какъ неизбжнаго послдствія смутъ и раздоровъ, всюду полицейская власть преслдуетъ своимъ подозрніемъ и гнвомъ философскія изслдованія и «дерзкую» критику, и «нечестивое» отрицаніе и «богоубійственную» ересь; только для сохраненія этого драгоцннаго единства и сносятъ иногда народы самую возмутительную тиранію.

Постараемся же понять, наконецъ, что такое единство въ настоящемъ своемъ смысл.

Замтимъ сперва, что какъ нтъ Свободы безъ Единства или, все равно, безъ Порядка, точно такъ же нтъ и единства безъ разнообразія, безъ раздленія, безъ разносторонности; нтъ Порядка безъ протеста, безъ противорчія и борьбы. Свобода и Единство или Порядокъ, эти идеи точно такъ же предполагаютъ одна другую, какъ кредитъ залогъ, какъ матерія духъ, какъ тло душу; ихъ нельзя ни отдлять, ни совмщать; волей неволею приходится жить съ ними и возможно только уравновсить ихъ.

И такъ, вопросъ заключается вовсе не въ томъ, какъ утверждаютъ безсильные софисты: выйдетъ ли Свобода изъ Порядка или Порядокъ изъ Свободы; можемъ ли мы считать Свободу причиной Порядка или послднимъ словомъ прогрессивнаго развитія? Все это вздоръ, потому что Порядокъ и Свобода, для своего заявленія, вовсе не требуютъ посторонняго содйствія или позволенія: они существуютъ вчно, во взаимной неразрывной связи. Вотъ почему вся задача состоитъ въ томъ, чтобы опредлить ихъ соотношеніе и отличительный характеръ.

До сихъ поръ, въ каждомъ политическомъ обществ, Порядокъ и Свобода были выраженіями неточными, случайными, чтобы не сказать произвольными. Человчество, въ своемъ самобытномъ развитіи и самоосвобожденіи, жило рядомъ гипотезъ, которыя были для него, въ одно и тоже время, опытомъ и переходомъ изъ одного состоянія въ другое. Можетъ быть мы не дошли еще до конца и не исчерпали всхъ этихъ гипотезъ; во всякомъ случа, для насъ утшительно то, что въ настоящее время мы знаемъ, что 1) общество стремится одновременно къ Свобод и Порядку, и 2) можно опредлить и ускорить это стремленіе.

Отчего, въ самомъ дл, столько правительственныхъ формъ, столько государствъ такъ сказать уничтожались сами собой, одни за другими?