Французская демократия

Политико–экономы англійской школы возвели въ догматъ эту экономическую несолидарность или, лучше сказать, этотъ развратъ сдлокъ, а буржуазъ возвелъ его въ принципъ, въ теорію, въ ученіе. Для него не существуетъ идеи экономическаго права, какъ дополненія и отрасли права политическаго и гражданскаго; для него это безсмыслица. Каждый для себя, каждый за себя, Богъ за всхъ – вотъ его девизъ. Его экономическая наука основана не на двучленномъ синтетическомъ понятіи, которое даетъ положительное ршеніе и вводитъ справедливость въ задачу выгодъ; она основана на элементарныхъ, одностороннихъ понятіяхъ, которыя сами не могутъ опредлиться и прійти въ равновсіе, и вслдствіе этого обращаютъ науку въ вчное противорчіе. Напримръ, для буржуаза нтъ настоящей цнности, хотя онъ вчно толкуетъ о закон спроса и предложенія и хотя эти два термина, спросъ и предложеніе, предполагаютъ существованіе опредленной цнности, отысканіе которой и составляетъ предметъ пренія между продавцемъ и покупателемъ. Въ глазахъ буржуаза цнность непремнно произвольна. Видя, что она мняется, онъ заключаетъ, что, слдовательно, она необходимо ложна; и предположивъ ложь въ самомъ понятіи, онъ уже оправдываетъ всякое распутство своей совсти. Поэтому, въ разговорахъ и размышленіяхъ объ этомъ, онъ никогда не думаетъ о равновсіи цнности, о настоящей цн товаровъ, о нормальной такс процента и заработной платы: нтъ, вс эти бредни не увлекаютъ его. Купить, если можно, за три франка то, что стоитъ шесть, продать за шесть то, что стоитъ три, зная настоящую цну и не обращая вниманія на убытки, которые терпитъ ближній – вотъ его торговое правило, которому онъ слдуетъ безъ зазрнія совсти. Попробуйте ему сказать, что его доходы, проценты, барыши, вс эти выгоды, которыя при другомъ образ дйствій можно было бы, до извстной степени, узаконить, что все это безчестно – онъ разсердится. Онъ предпочитаетъ все это завоевывать на войн, исполненной хитростей, засадъ, нечаянныхъ нападеній, монополій, доставляемыхъ ему превосходствомъ его капиталовъ и его торговли. При этомъ онъ увренъ, что вс скандальныя дла, которымъ онъ предается съ утра до ночи, оправдываются необходимостью, что поэтому въ нихъ нтъ ни воровства, ни мошенничества, кром тхъ длъ, которыя занесены въ уголовный сводъ!

Но что сказать объ этихъ академическихъ выставкахъ, гд увнчиваются юные писатели, отличившіеся въ войн противъ Соціализма защитою этихъ гнусныхъ правилъ? объ этихъ лекціяхъ и чтеніяхъ, гд мстятъ за оскорбленіе собственности? объ этихъ мальтузіанскихъ посланіяхъ, гд излагаются отношенія между политической экономіей людодовъ и вчными началами справедливости и нравственности?! Неужели т, которые располагаютъ кафедрами, креслами, школами и преміями, надются обмануть массы и надуть человческую совсть? Жалкіе софисты! У нихъ не хватаетъ даже ума понять, что массы, озабоченныя своей нищетою, не слушаютъ ихъ, и что имъ нечему научиться отъ тхъ, кому он платятъ! И они смютъ еще толковать объ экономической нравственности, когда въ теченіи сорока лтъ только и длали, что доказывали, что политическая экономія не то, что нравственность, что первая можетъ сказать – да тамъ, гд вторая говоритъ – нтъ! Они смютъ толковать объ экономической нравственности, когда въ ихъ теоріяхъ только одно и ясно, что право должно быть изгнано изъ политической экономіи, что обращеніе къ человческой солидарности должно считаться преступленіемъ противъ науки и свободы! Посметъ ли кто нибудь изъ нихъ отвтить утвердительно, когда его спросятъ: существуетъ ли какая нибудь экономическая наука или истина вн экономическаго права, основаннаго на обязательств взаимности? Спросите ихъ – вы увидите, что они отвтятъ!

Возможна ли добродтель, возможна ли честность въ обществ, которое признаетъ основными слдующія положенія: что экономическая наука не иметъ ничего общаго съ справедливостью; что она отъ нея не зависитъ; что идея экономическаго права есть утопія; что экономическій порядокъ существуетъ самъ по себ и не основанъ ни на какихъ юридическихъ данныхъ; что люди могутъ общать другъ другу все, что угодно, но въ экономическихъ отношеніяхъ ничмъ другъ другу не обязаны; что, слдовательно, каждый иметъ право преслдовать исключительно свою личную выгоду, и потому другъ можетъ законно, разумно, научно разорить друга, сынъ покинуть отца и мать, работникъ продать хозяина и проч.? Можетъ ли въ такой систем существовать уваженіе къ собственности, могущество ассоціацій, почтеніе къ власти, къ закону? возможно ли въ ней человческое достоинство! Я могъ бы наполнить цлые томы разоблаченіемъ мерзостей, которыя высказывали по этимъ вопросамъ самозванные экономисты, подъ прикрытіемъ своей мнимой науки; но я предоставляю казнить ихъ другимъ, кто помоложе меня. Благодареніе богамъ, вроятно не окажется недостатка въ людяхъ, которые пожелаютъ взяться за это дло.