Французская экспедиция в Египет 1798-1801 гг.: взаимное восприятие двух цивилизаций

В период оккупации Египта французы столкнулись с «восстанием махди», которое охватило запад Дельты, в частности район Даманхура, в 1789-1799 гг. и было подавлено в июне 1799 г. Поскольку в суннитском исламе махди представляет собой своеобразного мессию, предвестника Судного дня, то в народе была широко распространена вера в спасителя, который принесет избавление от жизненных тягот. Именно поэтому восстание, возглавляемое неким магрибинцем, было поддержано египтянами. Французы в источниках личного происхождения также упоминали о махди. Так, Догеро пишет, что махди - это «ангел, предвещавшийся Пророком в Коране», «который должен спуститься с небес»{711}, и рассказывает про «самозванца», объявившего себя махди. Тем не менее не осведомленный в религиозных вопросах Догеро излагает неверную информацию. Махди не упоминается в Коране (только в хадисах) и не является ангелом. Примечательно, что и сам Бонапарт пытался использовать образ махди в своих целях. Как пишет Жоллуа, в декабре 1798 г. на заседании Института Египта Бонапарт рассказал о «прокламации жителям Египта, в которой сообщал, что ведает все секреты их сердца. Стиль этой прокламации был совсем пророческим»{712}, причем, как уже упоминалось выше, она вызывала негодование у шейха аль-Джабарти{713}.

В дневниках и корреспонденции существует довольно много описаний дервишей, или суфиев, хотя французы не были знакомы с таким сложным и многогранным понятием, как суфизм, представляющим собой сумму религиозно-философских учений в исламе, в основе которого лежит идея мистического познания Бога{714} и потому не понимали, кто же такие дервиши и для чего они совершают свои обряды, видя в них проявление фанатизма и дикости. Так, Детрое пишет, что на празднике в честь дня рождения Пророка присутствовали дервиши и что «люди очень почитают этих фанатиков, у которых длинные волосы и неопрятная одежда»{715}. Детрое поразил обряд зикра - духовной практики поминания Бога, обычно сопровождавшейся определенными ритмичными движениями, песнопениями и даже экстатическими танцами{716}. По словам Детрое, дервиши, встав в круг, все вместе раскачивались до полного изнеможения от своих «неистовых движений» и некоторые из них, как он слышал, даже умирали от этого{717}. Малюс также описывает «безумцев», которые доводят себя до изнеможения повторяющимися движениями и падают с пеной у рта, «изнуренные усталостью или яростью». По словам Малюса, это и есть дервиши, которым «позволено все; многие из них бегают по улицам в различное время года голыми, как обезьяны. Они живут только подаянием»{718}. Бернуае с огромным удивлением пишет, что видел на улицах Каира пожилую голую женщину, к которой местные жители относились с глубоким почтением и старались дотронуться до нее{719}. Тот же Бернуае, наблюдая за различными, как он называет, «религиозными церемониями», происходившими на улицах Каира (например, заклинание змей), делает вывод, что «все религии восприимчивы к шарлатанству»{720}. Вийер дю Терраж также описывает поведение дервишей на празднике дня рождения Пророка, отмечая, что им все дозволено, а их отличительными чертами являются длинные волосы и нагота{721}. Увидев, как один из дервишей упал замертво, Вийер дю Терраж замечает: «Эти суеверные люди вызвали у меня жалость и презрение»{722}. Подобные картины вызывали недоумение французов и подтверждали их уверенность в невежестве египтян.

Как уже отмечалось, участники экспедиции вполне осознавали принципы религиозной политики Бонапарта по отношению к мусульманам и поддерживали ее. Так, Франсуа отмечает, что шейхи дивана искренне верили Бонапарту, который уверял их, что «отрекся от веры в Троицу, чтобы исповедовать только веру в Единство [единобожие], которая является основной в религии, проповедуемой Магометом»{723}. Кроме того, по его словам, обращение генерала Мену в ислам, обещание Бонапарта построить в Египте мечеть, способную соперничать со Айя-Софией в Стамбуле, и его религиозная политика в целом «обеспечили дружеское расположение турок, которые его [Бонапарта] называли “мечом Бога”»{724}. Брикар также считает религиозную политику Бонапарта политически обоснованной{725}.