Был ли действительно виновен в мошенничестве Фердинанд Лессепс, или же этот пожилой человек просто оказался жертвой самообмана и стал пешкой в чужой нечистоплотной игре, теперь, наверное, уже не установить. Но того общественного позора он перенести уже не мог. Любой мог видеть, что Лессепс был морально раздавлен. Вмиг состарившийся, он практически сошел с ума. Аристократ и искатель приключений, талантливый организатор и неисправимый мечтатель умер в декабре 1894 года в своем имении в Ла-Шене близ Орлеана. Имя его было оправдано спустя годы. Как случилось так, что казалось бы успешное предприятие, организованное талантливым и неординарным человеком, потерпело столь сокрушительный крах? На этот вопрос частично ответил М. В. Барро, характеризуя самого Лессепса: «В 1885 году, 23 апреля, вступая в число академиков, Лессепс не без гордости называл себя «географом на свой лад». Он называл себя в то же время «человеком дела», в противоположность «мечтателям». На самом же деле он всегда оставался этим мечтателем. Что привлекает его к Суэцу? Книга… Чем занят его мозг в пустыне от моря до моря? Тоже книгой. Он перечитывает там рассказы Библии о евреях, об их пути, о чудесах Моисея. Правда, слог Лессепса не блещет красками, но это ошибочно считают за верный признак практичности. С пером в руках Лессепс тяжел и холоден. Он не умеет отразить на бумаге полет своей фантазии, но она летит высоко, опережая факты, взрывая перешейки, срывая горы, песок, скалу — все равно. Зато, когда он говорил, особенно после, он увлекал, даже больше — гипнотизировал толпу. Это очень метко определил Ренан, отвечая на речь Лессепса, по порядку академических избраний. «Без сомнения, никто, — сказал Лессепсу Ренан, — не убеждал в наше время сильнее, чем вы». Здесь заключается разгадка панамского краха: Лессепс увлекся сам и увлек других. Однако в этом решении вопроса только половина истины. Лессепс мог увлечься, но когда уже начались не мечты, а действительность, когда оказались очевидными промахи «чисто научных изысканий», болота — камнем, крепкие скалы — рухляком, — когда все это обнаружилось, а Лессепс все-таки продолжал рекламировать успех предприятия, в эту пору для него нет оправдания».
Сегодня историкам удалось установить, что панамской аферой заправляли искусные кукловоды. Их имена и деяния довольно подробно описаны в книге российского филолога, писателя, журналиста и финансового аналитика С. М. Голубицкого «Великие аферы XX века». По его мнению, за банкротством Панамской компании стояли «авантюрист космического масштаба с мировым именем» Корнелиус Герц и барон Жак де Райнах. Вот что он пишет об их деятельности: «Корнелиус Герц практически с самого начала играл одну из центральных ролей в распределении финансовых потоков Международной Компании по строительству межокеанического Панамского канала. Ясное дело, что Фердинанд де Лессепс не возражал, когда к нему приставили шустрого Герца: ведь не с улицы он явился — сам премьер-министр рекомендовал. Второй кукловод Панамского скандала носил имя барона Жака де Райнаха. Жак происходил из славного рода, получившего дворянский титул в наиболее подходящее для того время: прусский король посвятил в баронство деда Жака в самый разгар революционных антимонархистских выступлений. Роль де Райнаха заключалась в том, что он собственноручно распределял взятки в правительстве и парламенте». Позднее к разделу «панамской добычи» присоединились и в США, где главным махинатором стали «нью-йоркский банкир Джесси Зелигман, который отвечал за формирование инвестиционного пакета «Международной компании» на Диком Западе» и уже хорошо нам знакомый парижский инженер Филипп Бюно-Варилья. Но об этом речь пойдет в следующей главе этого раздела.
«Добрый гений» Филипп Бюно-Варилья на службе у США
Несмотря на скандалы и судебный процесс, строительство Панамского канала не остановилось. Как только страсти поутихли, выяснилось, что обманутые вкладчики могут спасти хоть часть своих денег лишь при условии, что строительство будет продолжено. В год смерти Фердинанда Лессепса, в 1894-м, во Франции была создана новая Компания Панамского канала, которая очень медленно, но продолжала строительные и изыскательские работы. Через некоторое время во Францию приехал до этого пребывавший в Панаме Филипп Бюно-Варилья, принявший деятельнейшее участие в работе новой компании и ставший одним из ее крупнейших акционеров. Пока парижские газеты смаковали подробности супергромкого скандала, в джунглях Панамы он размышлял не только о будущем Панамского канала, но и о своем будущем. Когда-то Бюно-Варилья приехал на стройку рядовым инженером, дослужился уже до генерального директора, именно он убедил де Лессепса перейти к «шлюзовому» каналу, и теперь ему вовсе не хотелось уходить в политическое небытие. Возвратившись в Париж, Филипп Бюно-Варилья просто ждал своего часа. Он свято верил, что современный мир уже не обойдется без Панамского канала.