Французская империя и республика

В то же время нужно признать и то, что насильственное «офранцуживание» страны имело также обратную, негативную сторону. Как справедливо отмечал Роман Тиса, «колониальная действительность Алжира существенно отличалась от реалий метрополии, и Франция в Алжире существовала только для меньшинства». А вот большинство алжирцев, занимавшихся в основном сельским хозяйством и ремесленным промыслом, вместо приобщения к «французской цивилизации» лишились и земель, и работы, и традиционного уклада жизни. Чтобы понять, насколько серьезны и велики были их потери, достаточно ознакомиться лишь с некоторыми фактами, приведенными историками. Так, Р. Г. Ланда пишет: «По очень грубым и приблизительным расчетам, в результате завоеваний и колонизации в собственности коренных жителей Алжира осталось не более 47,3 % всей территории страны. Остальная часть перешла во владения колонистов, крупных концессионеров и французского государства». А Р. Тиса конкретизирует эти земельные потери следующим образом: «С 1830 по 1940 год колонизированные потеряли 3 445 000 гектаров земли. По состоянию на 1954 год из 10,4 млн га обрабатываемой земли 2,7 млн га (26 %) принадлежало 22 тыс. землевладельцев-французов (3,3 % от общего числа землевладельцев), большинство из которых (9 тыс. человек) владело участками площадью более 100 га. У 631 тыс. землевладельцев-мусульман было 7,7 млн га земли наделами преимущественно по 1–10 га и меньше (таких малоземельных крестьян-бедняков насчитывалось около 440 тыс.; их называли феллахами). 571 тыс. алжирцев были безземельными сезонными сельскохозяйственными рабочими, главным образом хаммессами, то есть работающими за 1/5–1/10 часть урожая, образуя таким образом массу сельского пролетариата». Что касается ремесленного производства, то начавшийся после захвата Алжира ввоз в него дешевых европейских промышленных товаров привел его к полному упадку. В результате мусульманское население страны повсеместно страдало от хронической безработицы, отсутствия медицинского обслуживания, а зачастую просто от голода.

Одной из причин, которой колонизаторы пытались оправдать низкий уровень жизни мусульманского населения Алжира, была якобы их безграмотность и отсталость. Но оказывается, что на момент их прихода в страну дела с образованием в ней обстояли не так уж плохо. Как писал А. Б. Широкорад, «в 1834 г. французский генерал доносил, что в Алжире поголовная грамотность и в каждой деревне как минимум две мусульманские школы». Кроме того, арабы и другие мусульмане издавали свои книги, газеты, создавали религиозные и политические объединения. А вот данные на конец «золотого века»: «в начале 1950-х гг. в стране проживало более 8 млн мусульман (арабов и берберов), 90 % из которых были неграмотны»[21].

Но самым унизительным и нетерпимым было политическое бесправие, которое испытывали простые алжирцы в течение всего 130-летнего периода своего закабаления. Несмотря на то что страна и была объявлена территорией Франции, французское гражданство в ней имели только «черноногие». И хотя в 1865 г. по декрету Сената Франции алжирцы были провозглашены французскими подданными, гражданских прав они так и не получили. Вернее, они могли быть им предоставлены, но только на особых условиях, а именно в случае их отказа от исламского права, религии и традиций. Но это не мешало представителям власти называть такие дискриминационные требования демократическим выбором. Особенно лицемерными были заявления Наполеона III, который, посетив в 1860-м и в 1865 г. Алжир, провозгласил: «Алжир не просто колония, но арабское королевство. Туземцы имеют равное с колонистами право на мое покровительство, и я в такой же мере император арабов, как и император французов».