Читаем Французская кухня в России и русской литературе полностью

Стал вспоминать я, например,Что были вёсны, был Альбер,Что жизнь была на жизнь похожа,Что были Вы и я моложе…[607]

Ресторан с названием «Французский», но больше известный (по имени его владельца) как «Альбер», находился на Невском проспекте в доме № 18[608].

Петербург был блестящей столицей — тем не менее, и Москва прославилась своим французским ресторатором, причем его слава превзошла славу всех его петербургских собратьев-кулинаров. Ни один французский кулинар не вошел столь триумфально в русскую историю, как тот, чье имя превратилось в название самого праздничного салата, — Люсьен Оливье. Этот француз стал настолько русским национальным героем, что его салат во Франции называют salade russe.

В 1864 году Люсьен Оливье вместе с купцом Яковом Пеговым открыл ресторан «Эрмитаж» на Трубной площади, который сразу стал пользоваться большим успехом[609]. Бытописатель Москвы и ее ресторанов Владимир Гиляровский так описывает Москву начала 60‐х годов позапрошлого века: «Первая половина шестидесятых годов была началом буйного расцвета Москвы, в которую устремились из глухих углов помещики проживать выкупные платежи после „освободительной“ реформы. Владельцы магазинов „роскоши и моды“ и лучшие трактиры обогащались; но последние все-таки не удовлетворяли изысканных вкусов господ, побывавших уже за границей, живых стерлядей и парной икры им было мало. Знатные вельможи задавали пиры в своих особняках, выписывая для обедов страсбургские паштеты, устриц, лангустов, омаров и вина из‐за границы за бешеные деньги. На эти обеды также выписывались деликатесы из‐за границы и лучшие вина с удостоверением, что этот коньяк из подвалов дворца Людовика XVI и надписью „Трианон“. Считалось особым шиком, когда обеды готовил повар-француз Оливье, еще тогда прославившийся изобретенным им „салатом Оливье“, без которого обед не в обед, и тайну которого не открывал. Как ни старались гурманы, не выходило: то, да не то»[610].

Люсьен Оливье с его русским салатом оливье так и остался русским, прожив до конца своих дней в Москве, и был похоронен на Немецком (Введенском) кладбище. Его могила сохранилась до нашего времени. Удивительные же приключения салата оливье в XX веке — тема для отдельного рассказа.

Глава 5. Французский гастрономический словарь в русском языке

Язык русской гастрономии не менее чем наполовину является французским: Франция оказала самое сильное влияние на русскую кулинарию. В настоящее время в русский язык стремительно входят итальянские названия блюд и напитков, таких как пицца, паста, ризотто, капучино, латте и многие другие, однако в XIX веке влияние Франции было настолько велико, что терминология французского кулинарного искусства утвердилась в русском языке очень прочно.

Уже в первой французской кулинарной книге «Enseignemenz qui enseingnent a apareillier toutes manieres de viandes» («Наставление, которое обучает готовить мясо всевозможными способами») появляются термины, позднее ставшие не только основными во французской кулинарии, но привычными и даже родными и в русском языке. Это бульон — bouillon, соус — sauce (на старофранцузском языке savor, у Гийома Тиреля в более привычном написании — saulce) и многие другие.

В этой главе приведены французские кулинарные термины, вошедшие в русский язык. Первоначально мы предполагали расположить термины в порядке следования блюд во французском обеде, но поскольку некоторые блюда полностью изменили свою сущность, сохранив прежнее название (например, мясное блюдо стало десертом), мы отказались от этой идеи. В итоге мы приняли решение расположить кулинарные термины в алфавитном порядке — как в энциклопедическом словаре.

АНТРЕКОТ (entrecôte) — вырезка говядины в области ребер. Название происходит от французского выражения «entre côte» (между ребром). Термин «антрекот» ввел Менон в кулинарной книге «La Cuisinière bourgeoise», первое издание которой вышло в 1746 году[611].

Перейти на страницу:

Все книги серии Культура повседневности

Unitas, или Краткая история туалета
Unitas, или Краткая история туалета

В книге петербургского литератора и историка Игоря Богданова рассказывается история туалета. Сам предмет уже давно не вызывает в обществе чувства стыда или неловкости, однако исследования этой темы в нашей стране, по существу, еще не было. Между тем история вопроса уходит корнями в глубокую древность, когда первобытный человек предпринимал попытки соорудить что-то вроде унитаза. Автор повествует о том, где и как в разные эпохи и в разных странах устраивались отхожие места, пока, наконец, в Англии не изобрели ватерклозет. С тех пор человек продолжает эксперименты с пространством и материалом, так что некоторые нынешние туалеты являют собою чудеса дизайнерского искусства. Читатель узнает о том, с какими трудностями сталкивались в известных обстоятельствах классики русской литературы, что стало с налаженной туалетной системой в России после 1917 года и какие надписи в туалетах попали в разряд вечных истин. Не забыта, разумеется, и история туалетной бумаги.

Игорь Алексеевич Богданов , Игорь Богданов

Культурология / Образование и наука
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Париж первой половины XIX века был и похож, и не похож на современную столицу Франции. С одной стороны, это был город роскошных магазинов и блестящих витрин, с оживленным движением городского транспорта и даже «пробками» на улицах. С другой стороны, здесь по мостовой лились потоки грязи, а во дворах содержали коров, свиней и домашнюю птицу. Книга историка русско-французских культурных связей Веры Мильчиной – это подробное и увлекательное описание самых разных сторон парижской жизни в позапрошлом столетии. Как складывался день и год жителей Парижа в 1814–1848 годах? Как парижане торговали и как ходили за покупками? как ели в кафе и в ресторанах? как принимали ванну и как играли в карты? как развлекались и, по выражению русского мемуариста, «зевали по улицам»? как читали газеты и на чем ездили по городу? что смотрели в театрах и музеях? где учились и где молились? Ответы на эти и многие другие вопросы содержатся в книге, куда включены пространные фрагменты из записок русских путешественников и очерков французских бытописателей первой половины XIX века.

Вера Аркадьевна Мильчина

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное
Дым отечества, или Краткая история табакокурения
Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Эта книга посвящена истории табака и курения в Петербурге — Ленинграде — Петрограде: от основания города до наших дней. Разумеется, приключения табака в России рассматриваются автором в контексте «общей истории» табака — мы узнаем о том, как европейцы впервые столкнулись с ним, как лечили им кашель и головную боль, как изгоняли из курильщиков дьявола и как табак выращивали вместе с фикусом. Автор воспроизводит историю табакокурения в мельчайших деталях, рассказывая о появлении первых табачных фабрик и о роли сигарет в советских фильмах, о том, как власть боролась с табаком и, напротив, поощряла курильщиков, о том, как в блокадном Ленинграде делали папиросы из опавших листьев и о том, как появилась культура табакерок… Попутно сообщается, почему императрица Екатерина II табак не курила, а нюхала, чем отличается «Ракета» от «Спорта», что такое «розовый табак» и деэротизированная папироса, откуда взялась махорка, чем хороши «нюхари», умеет ли табачник заговаривать зубы, когда в СССР появились сигареты с фильтром, почему Леонид Брежнев стрелял сигареты и даже где можно было найти табак в 1842 году.

Игорь Алексеевич Богданов

История / Образование и наука

Похожие книги

Очерки по русской литературной и музыкальной культуре
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре

В эту книгу вошли статьи и рецензии, написанные на протяжении тридцати лет (1988-2019) и тесно связанные друг с другом тремя сквозными темами. Первая тема – широкое восприятие идей Михаила Бахтина в области этики, теории диалога, истории и теории культуры; вторая – применение бахтинских принципов «перестановки» в последующей музыкализации русской классической литературы; и третья – творческое (или вольное) прочтение произведений одного мэтра литературы другим, значительно более позднее по времени: Толстой читает Шекспира, Набоков – Пушкина, Кржижановский – Шекспира и Бернарда Шоу. Великие писатели, как и великие композиторы, впитывают и преображают величие прошлого в нечто новое. Именно этому виду деятельности и посвящена книга К. Эмерсон.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Кэрил Эмерсон

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука