Французская революция

Что вы сделали с той Францией, которую я вам оставил столь блистательной? Я оставил вам мир, а нашел войну, я оставил вам победы, а нашел неудачи, я оставил вам взятые в Италии миллионы, а нахожу повсюду грабительские законы и нищету. Что вы сделали с сотней тысяч французов, которых я знал, со всеми моими товарищами по славе? Они мертвы.

Так далее не может продолжаться, не пройдет и трех лет, как это приведет нас к деспотизму. Мы же хотим республику, республику, основанную на равенстве, нравственности, гражданской свободе и политической терпимости.

В отсутствие кворума Гойе и Мулен не могли принимать никаких решений, тем более что командование размещенными в столице войсками и охраной Законодательного корпуса было поручено Бонапарту.

К часу дня Барраса уговорили подать в отставку, и он под эскортом драгунов отправился в свое поместье. Поддержал заговорщиков и министр полиции Фуше. Сийес и Роже Дюко также подписали заявления об отставке. Теперь у Гойе и Мулена не было никакой возможности воспротивиться перевороту. Все, что председатель Директории смог сделать, – это бросить Бонапарту в лицо: «Вы высадились, узнав о наших победах. Республика повсюду одерживает победу, и одерживает она ее без вас, а вы пришли, чтобы предложить нам нас спасти!»

Вернувшись в Люксембургский дворец, отведенный Директории, Гойе и Мулен увидели, что на его охрану заступили армейские подразделения под командованием генерала Моро, превратившегося в их тюремщика. Они попытались обратиться с посланием к Советам, однако письмо было перехвачено заговорщиками.

Завершение переворота

Хотя датой переворота считается 18 брюмера, в тот день, по сути, никакой смены власти еще не произошло.

19 брюмера Законодательный корпус собрался в Сен-Клу. На заседании Совета старейшин было зачитано послание Барраса, в котором тот информировал депутатов, что занимал свою должность «исключительно из-за горячей любви к свободе», и напоминал им о том, что это он открыл Бонапарту путь к славе. Теперь, когда угроза свободе ликвидирована, писал Директор, он может «вернуться в ряды обычных граждан». После этого ряд депутатов потребовал у инспекторов предъявить доказательства заговора. Один из них даже напомнил, что прошли времена Комитета общественного спасения, когда тот мог заставлять Конвент принимать декреты под надуманными предлогами. Пока шло обсуждение, Совет известили, что уже четыре Директора подали в отставку, а пятый арестован Бонапартом. Иными словами, не добившись отставки Гойе и Мулена, заговорщики решили обмануть депутатов.

Совет пятисот собрался на полтора часа позднее, и обсуждение в нем проходило во стократ более бурно. Звучали слова о роялистском заговоре. Председателя Люсьена Бонапарта подвергли оскорблениям и угрозам. По предложению одного из депутатов члены Совета стали приносить клятву на верность Конституции. Все это время участники заговора находились поблизости; симпатизировавшие им депутаты и адъютант Наполеона извещали Бонапарта, Сийеса, Роже Дюко и других о том, что происходит. Когда Бонапарт узнал, что Совет пятисот приносит клятву на верность Конституции, он воскликнул, обращаясь к Сийесу: «Ну! Вы видите, что они делают!», на что Сийес спокойно ответил: «Принести клятву верности части Конституции, это еще куда ни шло, но Конституции в целом – это уже слишком!»

Казалось, все висит на волоске. Когда прошел слух, что население предместий направило людей в столицу, чтобы поддержать неоякобинцев, Журдан и Ожеро посоветовали Бонапарту отказаться от полномочий, предоставленных ему Советом старейшин. Вместо этого, почувствовав, что теряет инициативу, генерал лично явился в зал заседаний Совета старейшин и выступил с речью. В ней он попытался призвать депутатов действовать быстро («Вы сидите на вулкане!») и одновременно оправдаться перед ними. «Говорят о Цезаре, говорят о Кромвеле, говорят о военном правительстве, – пытался он изобразить негодование. – О военном правительстве! Если бы я стремился к нему, разве я поспешил бы оказать поддержку национальному представительству?» Напомнив о том, что у Республики нет более правительства, а Совет пятисот раздирают противоречия, Бонапарт потребовал от законодателей дать ему необходимые распоряжения.