Французский обиняк

Классическая опера Рихарда Вагнера «Золото Рейна», которая была обозначена на билете с обратной стороны фиолетовым штемпелем, впечатления на Каштан не произвела. Слегка разочарованная, она вышла в перерыве между действиями и прошлась по фойе. Если в теплое время зрители выходили на улицу, то в декабре помещения явно не хватало. Через пять минут стояла плотная толпа, и прогуливаться было невозможно.

Дора Георгиевна остановилась у колонны, постояла так немного и хотела было снова вернуться в зал, как сзади раздался тот же самый приятный мужской голос, который вчера вещал ей о девяти жизнях у кошки.

— Можете себе представить, этот приквел[272] хорош в сравнении с оперой «Гибель богов», вы, русские, умеете работать с вагнеровским мистицизмом!

— Во Франции говорят «сиквел».

— Ну да! Согласен! Исчезнувшая вечная молодость богов! Каково воплощение сюжетной линии сквозным драматургическим развитием, с постоянной незавершенностью музыкальных тем и лейтмотивов. Ах, если бы не его расизм и антисемитизм!

— Вы будете мне и дальше рассказывать о творчестве Вагнера?

— Нет, что вы! У меня и в мыслях нет такого!

— А что у вас в мыслях?

— У меня? — словно удивился мужчина, оттягивая время и просчитывая ситуацию. — Мысль только одна, вы пришли, а это означает, что мы можем продолжить то, что было сказано вам Чарли Дроздофф на бульварах Парижа.

— Во-первых, не на бульваре, а на вытертом, затоптанном пятачке между двумя улицами!

— Да будет вам цепляться к словам! Вы готовы работать с нами?

— Я же пришла!

— Пришла и готовность работы довольно далеко отстоят друг от друга!

— Попробуем, на моих условиях!

— Ага, это кое-что! Обсудим после спектакля, встретимся на выходе, и я отвезу вас домой.

Спектакль в Большом театре окончился под громкие аплодисменты зрителей, и все потянулись к гардеробной. Обслуживали быстро, и вскоре Каштан вышла на улицу. Мороз был сильный еще с вечера, а к ночи усилился.

Мужчина подошел сзади и тихо окликнул Дору Георгиевну:

— Я здесь!

— Вы бы хоть представились! — раздраженно отреагировала Каштан, злясь на себя, что пропустила подход мужчины к ней.

— Зовите меня Глен! — Мужчина осторожно взял ее под руку и повел к автомобилю, который стоял напротив театральных касс.

Проехав несколько переулков, машина остановилась, и Глен повернулся к ней, по-прежнему улыбаясь так, как бывает в американских фильмах, подумала она.

— Каковы будут ваши условия?

— Скажем так, Глен, какого черта канадцы засветили мои контакты с вами? — сказала она с вызовом и увидела, как окаменело его лицо.

— Не понял, прошу прощения, как это «засветили»? — резким тоном спросил Глен, и она поняла, что это было неожиданностью для него.

— Они дали о моих контактах с вами полную информацию, с фотографиями, для французов, а уж оттуда наша служба смогла выловить! — переходя на трагические ударения, ответила Дора Георгиевна. — Теперь моя карьера висит на волоске! Началось служебное расследование!

Глен непроизвольно обшарил глазами пространство впереди и обернулся назад.

— Успокойтесь, я ушла от наблюдения!

— Это вносит свои коррективы! — задумчиво сказал Глен.

— Вот такие дела! — резюмировала Каштан. — Отвезите меня к площади Маяковского, пойду спать.

— Дайте мне неделю! Я все выясню! — горячо сказал Глен.

— Давайте! Связь снова через остановку напротив посольства. В этот же день, после визуального контакта, встречаемся здесь же! — она посмотрела и, удостоверившись, подтвердила: — Столешников переулок, напротив табачного магазина в девять часов вечера.

Через неделю Каштан медленно шла по переулку, пока не увидела старую «Волгу», внутри сидел Глен.

— Вы проинформировали свое руководство? — спросила она, усаживаясь на переднее сиденье.

— Дора Георгиевна, нам известно, что из института КГБ вас перевели на очень высокую и ответственную должность в Управление делами КГБ СССР. Почему вы скрыли этот факт от нас?

— Я не скрывала от вас, что как работала в институте, так и буду продолжать там пребывать, а в Управление делами меня командировали. Вы понимаете значение этого слова?

— Растолкуйте, пожалуйста. У нас другие протокольные дела и называются они другими словами.

— Временно я работаю там! Понимаете, временно!

— А что мешает вам оставаться там? Нам была бы интересна такая ваша позиция.

— От меня это не зависит! Как решит помощник председателя, мы под его идейным руководством работаем, хотя ведомственное подчинение другое.

— Что надо сделать, чтобы вы прочно сели там, в управлении?

— Особые обстоятельства! — Каштан подумала с минуту и добавила: — Нужен ошеломительный шанс, чтобы вырваться вперед! Предоставить информацию, которая будет звенеть!

— А как обоснуете получение?

— Дадите мне вашего человека для вербовки! Чего тут еще придумывать! Подготовим ситуацию, и все дела!

— Давайте сделаем так, в Спасо-Хаус[273] будет вечер приема для постоянных посетителей с просмотром кинофильма и свободным общением. Предположим, вы там познакомитесь с неким человеком, который и будет ваш объект для вербовки.

— А кто он?