Французский обиняк

— Входите! — раздался голос изнутри.

Войдя внутрь, они попали в небольшую прихожую, где стоял худой мужчина средних лет с короткими, под размер верхней губы, усами и напряженным взглядом глубоко посаженных глаз.

— Вьюгин? — спросил он и, когда Марк кивнул, сделал жест сопровождающим, которые вышли в коридор.

— Идемте, у вас на встречу семь минут! — мужчина внимательно разглядывал Марка.

— А с кем-то хоть встреча? — слегка обиженным тоном спросил Вьюгин.

— Как? Разве вам не сказали? — мужчина поплыл в непонятном восторге от этого открытия. — Михаил Андреевич назначил вам встречу и ждет в комнате отдыха. Проходите за мной.

Вьюгин чуть не задохнулся от волнения. Суслов, второй человек в стране, назначил ему встречу! От такого известия можно было тронуться умом. Ему стало понятно, для чего нужны его ежедневные отчеты. Суслов жонглировал ими перед остальными членами политбюро, подчеркивая помимо экономической значимости дел, проводимых научно-технической разведкой, еще и идеологическую, пропагандистскую. Для него несущественным было, касались ли добытые сведения производства резины для бронетранспортеров или нового, миниатюрного атомного заряда в кейсе, ему было важно только движение вперед, как политическое действие в борьбе за идеалы коммунизма.

В комнате отдыха в кресле сидел секретарь ЦК КПСС, член Политбюро, самый влиятельный человек в стране, с двумя орденами гертруды[120], пятью орденами лысого[121], одним октябренком[122] и одним отечкой 1 степени[123].

— Товарищ, вы делаете большое дело! — сказал Михаил Андреевич без предисловия и без приветствия. — У меня к вам два замечания! Не надо детализировать названия фабрик, заводов, корпораций и фирм, наши товарищи плохо читают их, да и не нужны они! Главное, как вы правильно делаете, даете цифры того, что мы, страна, получаем от вашей работы!

— Понял вас, товарищ Суслов! — ответил, растягивая слова, как это бывало у Марка, когда он был в сильном волнении.

— И второе. Подумайте, там у себя в структуре, как можно иногда отмечать людей так, чтобы это звучало в ваших отчетах. Может быть, я буду присылать за вами, чтобы вы мне прокомментировали некоторые непонятные моменты. — Суслов еще раз глянул на Вьюгина и прикрыл глаза. — Мы увидимся еще! Вы хорошо пишете! Пока можете идти!

— Так! Все, на этом закончили! Выходим! — решительно сказал человек с усами и, взяв за локоть, повернул Марка к выходу.

Вьюгин понял, что его завели на встречу с Сусловым через черный ход, выход из комнаты отдыха в коридор. «Идеолог, а законы конспирации соблюдает! Партизан!» — подумал Марк, шагая вниз по лестнице к выходу.

На улице его ждали те же «серошляпники», которые отвезли его на службу.

— Так что там было? — спросил начальник отдела, войдя в кабинет, где Вьюгин готовил свои отчеты, и оглядывая комнату, которая хоть и была размером в треть от бывшего общего с другими сослуживцами кабинета, тем не менее отдельность и обособленность устраивала Марка по всем показателям.

— Встретился с Михаилом Андреевичем, он дал ценные указания по нашим отчетам! — просто и обыденно ответил Марк, словно каждый день проходили встречи такого уровня.

— Михаил Андреевич, сам Суслов? — ахнул начальник отдела, для него это сообщение не укладывалось в голове.

— А то! — вздернул вверх подбородок Вьюгин, начиная чувствовать все выгоды, которые накатывались на него в связи с такой встречей.

— И больше ничего? — осторожно попытался было продолжить тему начальник.

— Просил подумать, как выделять отличившихся. Ну, это ваши дела, товарищи начальники, хотя я бы мог заостриться на таких персоналиях в наших отчетах!

Начальник молча кивнул и пошел к руководству докладывать об итогах посещения Вьюгиным члена Политбюро ЦК КПСС, секретаря ЦК КПСС, «серого кардинала» во власти.

Марк, оставшись один, вдруг подумал, что теперь сам черт ему не брат[124] после такой встречи.

Март 1981 года. Москва. «Экспоцентр». На второй день работы международной выставки «Метеорология и мир», как правильно рассчитал Вьюгин, в дверь просунулась голова дежурного:

— Марк, тебя начальник призывает!

Вьюгин понял, что дела плохи у молодых птенцов, выпорхнувших из отдела на ловлю кандидатов на вербовочные действия, на получение секретной дополнительной информации, на завязывание нужных контактов и развития прежних. Теперь, а это было не впервой, наступала его очередь спасать положение.

Начальник отдела хмуро взглянул на вошедшего Вьюгина и сказал с расстановкой, словно выцеживая из себя это признание:

— Марк, там «голый вассер»[125] от этих новых оперативников. Стоят, открыв варежку, и не знают, что делать!

— Так, а я что, мое дело бумаги подшивать и писать «отходные молитвы» для политбюро! — весело балагуря, ответил Вьюгин, даже не присаживаясь, всем видом показывая, что ему надо снова скрыться за дверью и сесть за бумаги в своем кабинете.