Французский обиняк

Выйдя из проходной школы, Каштан привычно повернула в сторону автобусной остановки, но остановилась, услышав, как Павел Семенович окликнул ее:

— Товарищ полковник, у меня тут есть машина! Вон она!

Каштан с удивлением посмотрела на Быстрова, но послушно повернула в сторону «Волги», шофер которой, резко взвизгнув стартером, завел мотор.

— Это что за привилегии такие? — саркастически улыбаясь, спросила она.

— Дали вот, съездить за вами! — смутившись, ответил он.

— Ну, и куда вы меня хотите пригласить? — спросила она, когда машина, не снижая скорости, проскочила пост ГАИ на въезде в город.

— Ну, откуда я могу знать, какие тут места! Давайте, что ли, найдем какое-нибудь тихое кафе. Там и посидим.

Не доезжая до книжного магазина «Журналист», за Рижским вокзалом, на проспекте Мира, Павел Семенович заметил вывеску «Бар».

— Остановите здесь! — сказал он шоферу, посмотрев на часы. — Где-нибудь пристройтесь и подождите нас! — рассчитывая сразу же ехать дальше, если разговор пойдет удачно и он получит ее согласие.

— Это название, «Бар», так и осталось после московской Олимпиады. Слегка оевропили! — сказала она, входя в небольшой зал. — Где сядем?

— Давайте вон там! — Быстров первым прошел к столику и отодвинул стул для Каштан. — Присаживайтесь!

Дора Георгиевна, протиснувшись мимо отставленного стула, села ближе к окну, сделала мимический жест и, доставая сигареты с зажигалкой из сумки, с некоторым раздражением сказала:

— Закисла я здесь! Хоть и школа шпионская, но все равно, что-то стало сильно мне все это надоедать! Жизнь какая-то пресная стала и до омерзения однообразная!

Чиркнула зажигалкой, закуривая желтую, из маисовой бумаги, сигарету «Житан», с треском захлопнула внутреннее отделение сумочки Fendi Peekaboo и сквозь дым внимательно посмотрела на Быстрова.

— Дора Георгиевна, я также себя чувствую, когда в отпуске, поэтому не ухожу!

— Да, что тут про отпуск говорить! Меня даже в колонию, франкоязычную, не выпускают, боятся расправы за нашу с вами операцию «Тор». Жаль, конечно, что наши с вами труды пропали даром!

— Это вы о чем? — вырвалось у Быстрова.

— Договор президент и генсек подписали, даже поцеловались, вон, как эта фотография-то по свету разошлась, а вот ратифицировать в Штатах из-за Афганистана не получилось. Да ладно, дела давно минувших дней! Теперь уж все равно! Как вы тут у нас в Москве?

Быстров понимающе, поджав губы и опустив уголки их, кивал, пока она говорила, словно священник на исповеди, потом смущенно улыбнулся и, слегка заикаясь, как у него всегда было в моменты волнения, ответил на вопрос:

— Закиснуть можно где угодно! Я третий день в Москве и пока только заметил, что тут все люди вроде как заболели, разом и все! В атмосфере носится что-то очень нехорошее, какая-то пакость, которая обмазывает всех! Душно как-то! Неприятно! Ведь не хотел же ехать сюда!

Каштан взяла большим и указательным пальцем почти догоревшую сигарету, сделала последние две затяжки, вмяла в пепельницу на столике, где они сидели, в дальнем углу маленького кафе, и как-то натуженно сказала, не глядя в глаза Быстрову:

— Вот, вот! Довольно странное впечатление человека из глубинки, въехавшего на белом коне в столицу! Хотя в целом вы правы! Есть такое!

Павел Семенович замотал головой, отказываясь от ее слов, и немного обескуражено сказал:

— Не я въехал, а меня ввезли сюда! Я там у себя, в Краевом центре, сидел до последнего, бюллетени выписывал по болезни, думал, что забудут о вызове и назначении, так нет же, прислали молодого старшего лейтенанта якобы в помощь для сборов, а на самом деле настоящий конвой!..

Дора Георгиевна пристально посмотрела, на этот раз в глаза Быстрову, потом отвернулась к окну, за которым стало темно, но как-то быстро, а ведь осень только началась!

— Ну, и куда же вас определили?

Быстров помолчал, собираясь с ответом. Для себя он понимал, зачем его вытащили из Края, посадили в большой кабинет, предоставили полномочия, от которых можно было свихнуться, правда, задача стояла тонкая и деликатная. А как подступиться к решению, он пока не представлял, уверен был в одном, только Каштан способна вытащить и решить эту проблему, которая, как раковая опухоль, стремительно разрасталась, угрожая всему организму страны. Он остановил все эти мысли, сидевшие у него в голове и готовые выплеснуться наружу, перед ней остановил, хотя желал сразу получить лучик надежды, который осветит путь к цели. Ответил, пересилив себя, голо и бесстрастно:

— В управление делами КГБ, в спецгруппу помощника председателя! Консультант! Работа по моей специализации, контрразведка! Правда, придется затрагивать внешнюю, по линии КР[140].

— Эк вас занесло! — весело, оживляясь в секунду, сказала Каштан и достала новую сигарету. — А кто вытянул в Москву? Ваш Дормидонт из Большого парткома?[141] — она со смаком произнесла имя старого друга Быстрова.