Французский Трофей 2. После войны

– Наверное, это как с винами, – улыбнулся Этьен. – Казалось бы, виноград у нас с соседними усадьбами одинаковый, но вина разные получаются. Как я хочу поскорее показать тебе наше поместье, – он коснулся ее руки.

– Думаю, весной после свадьбы там будет как раз особенно волшебно, – улыбнулась она.

– О да, там будет очень-очень красиво, – пообещал Этьен. – Там мы тоже будем кататься на лошадях, я покажу тебе наши виноградники.

– Как вообще развлекаются на виноградниках? – спросила Женя. – Давят босыми ногами вино, как в пасторальных романах?

– Такое бывает только раз в год, на праздник сбора винограда, – улыбнулся Этьен. – А вообще, там не очень-то до развлечений, работы хватает – за шпалерами следить, за поливом.

– Ну вот, а я уже себе нафантазировала юных вакханок, – хмыкнула она. – А ты взял и всю малину испортил.

Услышав это, Этьен рассмеялся.

– Так вот что ты думаешь о виноградарстве. Специально ради тебя я могу это устроить, – добавил он.

– Да ну ладно уж, не стоит приукрашивать действительность, – Женя отмахнулась с улыбкой. – Думаю, мы найдем, чем себя занять.

– В этом можешь не сомневаться, – Этьен мечтательно вздохнул. – Мне столько всего хочется тебе показать.

– Обязательно покажешь, – кивнула Женя, и они продолжили свою прогулку. За оставшиеся дни отдыха Женя показала ему всю округу, они ездили пить чай к соседям и выбирались с Сашей в Москву, покутить и погулять на Святочные дни. Женя была в образе Кости, а Саша спаивал всех вокруг. Дело кончилось катанием медведя в санях и нырянием в прорубь на реке.

И если кому-то и казалось немного предосудительным и странным то, какое внимание француз оказывает юноше, вслух осуждение никто не высказывал.

Между тем, свадьба была все ближе, как и суета по ее поводу. Приехали и модистка из Парижа, и кружевница из Вологды. И одному лишь богу известно, как они нашли общий язык, учитывая, что первая ни слова не знала по-русски, а втора ни бельмеса не понимала по-французски.

Женю, к счастью, особенно не трогали. Она лишь приходила на примерки, когда требовалось, правда, на первую она приехала прямиком с работы, в мужском платье, и изрядно удивила и модистку, и кружевницу, когда принялась при них раздеваться. На визг сбежалось полдома, пока они не разобрались, что к чему.

Но в итоге и они привыкли, когда такое повторилось.

Этьену свадебный костюм тоже шили на заказ. И хотя он имел право надеть мундир полка, к которому был приписан в войну, он предпочел гражданский камзол, и Женя его поддержала.

Разумеется, они понимали, что гости будут большей частью в парадной форме, но им самим было достаточно напоминаний о войне. Сестры страдали, что Женя так спокойно относится к свадьбе, и что ей в целом, все равно, какие цветы будут, и какие блюда подадут на приеме. Спор разгорелся, только когда их местный батюшка воспротивился венчанию католика и православной. К тому же, Женю он не особенно любил за стриженые волосы, и не упускал случая напомнить ей о грехах, покаянии, и геенне огненной.

– Представь, что с ним бы было, узнай он, что мы с тобой уже делим постель, – хмыкнула Женя вечером, когда они готовились ко сну.

– Боюсь, всю твою семью предали бы анафеме, – хмыкнул Этьен, впрочем, явно не собираясь отказываться от одной постели с Женей.

К тому же, та хорошела буквально на глазах. Он мог бы поклясться, что ее формы чуть округлились, и близость стала еще приятнее.

– Интересно, его устроит, если я приму православие? – задумался он, обняв любимую в постели.

– Ты уверен что, хочешь этого? – спросила она, прижавшись к его груди. – Я не заставляю тебя, если что. Можно найти батюшку посговорчивее.

– Милая моя, я верю в высшие силы, верю в провидение, – Этьен прижался губами к ее ладони. – А еще я верю, что истинному господу все равно, как я крещусь и в каких стенах к нему обращаюсь. Бог у нас с тобой один, он сохранил твою жизнь, остальное мне не важно.

– Ну хорошо, а твои родители тебя не осудят? – спросила она. – Твоя мать итальянка, мне кажется, для нее это важно.

– Я поговорю с ней, но, думаю, она отнесется с пониманием, – улыбнулся Этьен. – Мне кажется, для нее важнее будет, что мы будем честны перед богом.

– Тогда ладно, но, если она будет против, обязательно скажи мне, – попросила она. – Давай спать, завтра с утра у нас с Михайловским сложная операция.

– Скажу, конечно, – пообещал Этьен и задул свечку. – Доброй ночи, любовь моя, – пожелал он, заботливо укрыл Женю и, обняв ее, закрыл глаза.

Зима к счастью, кончалась, и день свадьбы был все ближе. Женя пропадала на работе, Этьен с Сашей тоже занимались торговыми делами. Дуняша и присланный семьей Этьена повар придумывали свадебный обед, то и дело подсовывая на пробу новые варианты пирогов, пирожных и прочего.

– О мадемуазель, боюсь, платье придется расставлять, – вздохнула модистка на очередной примерке, да и Женя ощущала, что в корсаже ей почти нечем дышать.

– Все пирожки Дуняшины, – проворчала Женя. Она и сама ощутила, что набрала вес.

А потому за ужином ограничилась лишь основным блюдом, как бы нянюшка не подсовывала ей выпечку.