Французский Трофей 2. После войны

– Андрей Ионыч, миленький, за что же вы так со мной? – засмеялась Женя. – Я уже слушать не могу про фестончики и кружавчики, вчера за ужином мама начала обсуждать фату, и я не выдержал, рассказал об операции во всех подробностях.

– Прости, душа моя, – рассмеялся тот. – И как Екатерина Алексеевна отреагировала на рассказ? – поинтересовался он.

– Причитала и крестилась, – засмеялась она. – Но отец очень гордится тем, что мы делаем.

– Думаю, есть чем, – закивал Михайловский. – Ну что ж, тогда не буду тебя отвлекать, Костенька. Пойду пока, сделаю обход.

– А я займусь бумагами, – кивнула она. Андрей Ионович ушел, а Женя погрузилась в бумажную работу, вспоминая вчерашнюю операцию.

И все же, как бы она не пыталась отлынивать от свадьбы, та неумолимо приближалась, и ее участие было неизбежно.

Накануне Екатерина Алексеевна категорично заявила, что надо соблюсти хоть какие-то традиции, раз уж дочь живет в грехе, поэтому ночевать Этьену предстояло у Саши.

– Живу во грехе, нет, Миша, ты слышал? – веселилась Женя, когда они проводили Этьена. – Мужчинам эти условности прощают.

– Ну вот поскольку ты узаконила свое право наполовину быть мужчиной, маменька и согласилась, – хмыкнул Миша, обнимая сестру за плечи.

– Ты бы знал, как все это непривычно, – улыбнулась она. – Завидую сестрам, им как-то полегче было.

– В каком плане? – не понял Миша.

– Ну они участвовали во всем, сами занимались всякими вопросами, а я хочу, лишь чтобы вся эта шумиха поскорее кончилась, – улыбнулась Женя.

– Так с этой позиции как раз тебе проще – ничем сама не занималась, ни во что не вникала, зато все готово, – усмехнулся Миша.

Женя засмеялась, признавая его правоту.

– А еще год назад мы не могли подумать, что это произойдет, – улыбнулась она.

– Год назад нам точно было не до того, – вздохнул Мишель, погладив сестру по спине. – До сих пор не верится, что мы, особенно ты преодолела все это.

– Хорошо, что на невестах всегда фата, и никто не увидит мою украшенную шрамом рожу, – улыбнулась она. – А то страху-то, кривая невеста.

– Ты все еще переживаешь о нем? – Миша обнял ее и поцеловал в висок. – Он не так уж заметен, клянусь тебе. А Этьен и вовсе его не замечает, я уверен.

– Мне он не мешает, честно сказать, – ответила она. – Но вот мама, я уверена, будет слушать все, что скажут о свадьбе, обо мне и Этьене.

– Матушка всегда слишком много слушает, – понизив голос, ответил Мишель. – Ты меньше думай об этом и будь счастлива.

Женя улыбнулась и положила голову ему на плечо.

– Постараюсь. Пойдем у Дуняши какао попросим? – предложила она, потому что уходить спать прямо сейчас ей совершенно не хотелось.

– Пойдем, – кивнул он и, обнимая сестру за плечо, повел на кухню.

Дуняша, конечно, еще и не думала уходить спать. Хотя свадьбу и решено было отмечать в ресторации, но в доме все равно надо было принять дорогих гостей достойно.

– Сваришь нам какао? – попросила Женя, усаживаясь за деревянный стол. – Как в детстве?

– Садитесь, воробушки, – улыбнулась она и вытащила из буфета бумажный пакетик с какао-порошком, а молодую служанку отправила в погреб за молоком.

Появился на столе и большой кусок шоколада с неровно обколотыми краями.

Миша тут же потянулся отломить хоть крошку, но тут же получил от Дуняши по рукам.

– Уже сколько лет, а все не научитесь, – пожурила она его.

– Как будто тебе жалко, – Миша звонко чмокнул ее в щеку, но поползновения прекратил и уселся на лавку рядом с сестрой.

Женя только пихнула его в бок локтем, хмыкнув, и успокоилась, положив голову ему на плечо.

– А ведь словно вчера тут сидели, – вздохнула она.

– Ага, и кое-кто ногами до пола не доставал, – Миша обнял сестру за плечи и поцеловал в макушку.

– Ты тоже не доставал, так что не надо мне тут, – хмыкнула она. – А сколько мы сахара у Дуняши потаскали.

– Ну я раньше доставать начал, – не удержался Миша и мечтательно вздохнул. – И пряников на Рождество. Дуняша, сделаешь пряников?

– Прямо сейчас? – Дуняша отвлеклась от кастрюльки, в которой грела молоко. – Больно поздно вы пряников захотели, вон пирожки стоят.

– Да, нет, не сейчас, конечно, скоро спать уже пора, – он замотал головой и прищурился. – А что, разрешишь нам взять по пирожку?

– По одному, – кивнула она. – Только какао дождитесь, с ним все повкуснее.

– Дождемся, конечно, – закивал Миша, расплываясь в довольной улыбке.

Тут было тепло не только телу, но и душе.

Очень скоро перед ними оказались чашки с горячим и ароматным какао, и Женя тут же придвинула свою поближе.

– Ммм, правда как в детстве, помнишь, мама приносила нам в постель зимой, – улыбнулась она, делая глоток.

– Помню, конечно, – кивнул Мишель и благодарно улыбнулся Дуняше, когда та подсунула им по пирожку.

– Ешьте, воробушки.

– Воробушки, – хмыкнула Женя. Уж кем-кем, а воробушками они давно не были, выросли и оперились.

– Пожалуй, ты вырос в сокола, – добавила она, посмотрев на брата.

– А ты у нас горлица или кто-то хищный? – улыбнувшись, спросил Миша, с удовольствием уплетая, пирожок с какао, пусть кому-то сочетание и показалось бы странным.

– Пустельга наверное, – хмыкнула Женя. – Но точно не горлица.