Французско-хорватская дипломатия (СИ)

— Месье премьер-министр… Не стоит лезть мне в душу. Вам там точно не понравится, — как можно небрежнее ответила она. И только закушенная губа выдавала, насколько тяжело ей давалось это показное спокойствие.

— Сожалею, если мой вопрос задел вас. Но это не праздное любопытство. Я ведь тоже давно в политике, и за свою карьеру много раз сталкивался с предательством. Да, не от членов семьи, конечно. Но это всё равно было для меня тяжело. Потому что предавали те, кто когда-то клялся в верности. И это невозможно забыть. — За свою профессиональную деятельность он много раз сталкивался с предательством, со временем начав принимать его как данность. Но это не значило, что он стал ко всему равнодушен. И если перед окружающими ему ещё удавалось выглядеть собранным и уверенным, то себе врать получалось из рук вон плохо. И волком выть хотелось отнюдь не от усталости, а от разочарования. — Есть раны, которые никогда не затягиваются и отдают ноющей болью.

Марин внимательно слушала Андрея и одновременно обдумывала его вопрос. Она уже сбилась со счёта, сколько раз за последнее время слышала его от журналистов. Каждый из них, капля за каплей, переполнял чашу её терпения, которая вот-вот грозила расплескаться во все стороны неконтролируемыми эмоциями. Но многолетняя выдержка всегда одерживала верх, не позволяя женщине поддаться на провокации. Она лишь награждала каждого из журналистов натренированной за долгие годы вежливой улыбкой — вершина мастерства — и просила сменить вопрос. Но, возможно, если она откроет душу, ей станет чуть легче…

— У нас с Марион долгая история. Я ведь воспитывала её в первые годы жизни вместе с сестрой{?}[Об этом рассказывала сама Марин.], многое дала ей. Мы через многое прошли вместе, а сейчас у нас с ней сложные отношения. Нет, я никогда не ждала от неё благодарности. Но и… — Её голос предательски надломился на середине фразы, и всё напускное равнодушие тут же испарилось, не возымев должного эффекта. — Но и такого предательства тоже не ожидала. Это было жестоко. Я никогда этого не забуду.

Марин подняла глаза на Андрея, и поймав на себе его понимающий и сочувствующий взгляд, вновь отвела их в сторону. А Андрей, подперев кулаком подбородок, внимательно — и беззастенчиво — изучал новую знакомую. Ему было интересно её слушать, но видя, насколько тяжела для неё затронутая им тема, предложил её сменить.

Разговор плавно балансировал между кино, спортом и музыкой. Их политические позиции были бесконечно далеки друг от друга, поэтому они очень осторожно огибали связанные с политикой темы. Как оказалось, у них было много общего. Оба в прошлом занимались юриспруденцией, а сейчас посвятили себя политике, оба когда-то были членами Европарламента, у обоих были сложные отношения с представителями СМИ. Но если Марин сдержанно вела себя с раздражающими до зубного скрежета журналистами, то Андрей даже не пытался скрывать тот факт, что на дух их не переносит, мысленно желая четвертовать каждого из них.

Позабыв об опустошающей усталости, они были увлечены беседой и друг другом. Настолько, что не заметили, как закончился снегопад, и с помощью специальной техники были расчищены взлётные полосы. Снежинки вальсировали в воздухе и, переливаясь в солнечных лучах, медленно оседали на землю. Только когда на табло появилась информация о возобновлении полётов, и среди вылетающих рейсов были рейсы Марин и Андрея, они осознали, что пора прощаться.

— В следующем месяце у меня запланирован визит во Францию, так что… — Андрей улыбнулся. — До свидания, мадам Ле Пен!

— Свидания? Вот уж нет! — возмутилась Марин, буравя его взглядом. — До следующей встречи. Это больше похоже на правду.

— Мадам Ле Пен… — тягуче, словно пробуя каждую букву на вкус, протянул он. — Вы невыносимы.

— Если только по выходным, — фыркнула она.

— Сегодня вторник, — напомнил он.

— Хорошо… По выходным и вторникам. — Она старалась дышать спокойно и ровно, но всё равно сбилась с ритма, не в силах сопротивляться улыбке Андрея. И улыбнулась в ответ.

— Постараюсь, чтобы мой визит во Францию выпал на другой день, — со всей серьёзностью произнёс он, чувствуя нарастающую внутри симпатию к этой женщине.

Обоюдное нежелание сейчас расставаться заскребло в горле острыми коготками, и они, снедаемые разочарованием, больше не произнесли ни слова. Лишь соприкоснулись сжатыми в кулак руками, как стало принято здороваться и прощаться в период пандемии.

Марин протянула Андрею визитку со святая святых — своим личным номером телефона — и направилась к стойке регистрации, изо всех сил одёргивая себя в желании обернуться. А Андрей закусил губу, уже предвкушая следующую встречу.

Комментарий к Снежный Брюссель

Если вы ставите работе лайк и уж тем более добавляете её в сборник, то и написать небольшой комментарий, думаю, для вас не составит особого труда.

========== Дождливый Париж ==========