Французское искусство жить не напрягаясь

В конечном счете все сводится к настрою, воображению и… предлогам. Можно оказаться «против», а можно – «в», «на», «с» или, по Делёзу, «между». Можно прилагать усилия, бороться, соревноваться, а можно расслабиться, смириться и поддаться. Это чем-то похоже на изучение иностранного языка. У вас опять-таки два пути: первый – школьный, где в знакомом нам «солдафонском» духе штудируют грамматику и зубрят слова, пишут контрольные и получают оценки. Обычно ученики не делают заметных успехов – даже многолетний упорный труд не помогает им поддержать хотя бы некое подобие разговора с носителем языка. Это все равно что учиться серфингу, стоя на берегу, или учиться плавать, не заходя в воду. Второй путь – полное погружение: провести в стране несколько месяцев, поначалу ничего не понимать, наслаждаться языком от рассвета до заката, наблюдать, впитывать, подражать, пробовать… до тех пор, пока в один прекрасный день вы не заговорите на языке. С легкостью. Англичане называют это fluency – беглость или (дословно) текучесть. Чтобы говорить бегло, нужно позволить иностранному языку свободно течь сквозь вас: вы должны погрузиться в него и не обдумывать каждое слово перед тем, как его произнести. Язык – это поток, это волна, которую можно покорить, но для этого необходимо ей довериться. Чтобы научиться языку, нужно говорить – и вести себя так, будто вы уже его знаете. То же самое касается и танцев: чтобы научиться, нужно делать, а не смотреть. Дело не в занятиях с преподавателем. Скорректировать движение можно лишь тогда, когда оно начато. Поправить фразу – лишь после того, как она была произнесена. Хотение – вот что учит нас говорить на иностранном языке или танцевать, а не утомительные школьные обязанности.

Своеобразное «притворство» – еще один залог успеха. Я начинаю изучать язык с того, что притворяюсь, будто уже знаю, как на нем говорить. Бергсон имеет в виду то же самое, когда советует поддаться «грации верховой езды». Другими словами, притвориться, что уже научились ездить, следуя движениям лошади, а не сопротивляясь им. Это означает довериться телу и позволить ему научиться самому, как говорил Делёз, «стать лошадью», вместо того чтобы отчаянно цепляться за свою человеческую сущность.

Нам есть чему поучиться у животных, особенно когда мы имеем дело со стихией. Взять хотя бы сравнения: как мы описываем чувство легкости? Быть свободным, как птица, чувствовать себя как рыба в воде. Это не просто образы. Это примеры для подражания. Птица – это в первую очередь крыло, парус в поисках ветра. Рыба «летает» в воде, и ее плавники – это и крылья, и весла. Рыба тоже умеет парить или внезапно ускоряться, полагаясь и на силу, и на умение скользить. Она плавает в трех измерениях. Дельфины – чуть ли не в четырех: и на поверхности воды, и в ее толще. Производители снаряжения для «скользящих» видов спорта черпают вдохновение в форме и характеристиках животных. В этом случае имитация – правило. Легкость и прочность материалов, баланс между гибкостью и жесткостью ласт, ребристость плавника, улучшение скользящего движения за счет конической формы и обработки досок парафином. Но главное, что за животными повторяют сами люди, которые занимаются «новыми» видами спорта.

Даже фридайвинг, основанный на задержке дыхания (апноэ), можно рассматривать не столько как противоестественное усилие против природы во враждебной среде, сколько как естественное попадание в благоприятную стихию. Ученые увешивали великого ныряльщика Жака Майоля электродами, просвечивали рентгеновскими лучами, изводили анализами – и все для того, чтобы понять, как он смог погрузиться на глубину более 100 м без дыхательного аппарата и выдержать давление более 10 атмосфер. Майоль отвечал им с улыбкой: «Я ныряю, и мне это дается легко. Чувствую, будто бы влюблен в воду. Но как выразить "любовь" на языке математики?»{14} Ее нельзя сформулировать и измерить. Но можно почувствовать и увидеть.