«Французы полезные и вредные». Надзор за иностранцами в России при Николае I

Что же до приписанного Тургеневу и Чичагову намерения поссорить императора с братом, Бакье утверждает, что узнал о нем из самых секретных источников: его агент в Министерстве иностранных дел якобы видел на столе министра письмо Баранта (французского посла в России), отвечающее на вопрос, возможно ли внести разлад в отношения братьев. Однако – какая досада! – письмо было слишком длинным, и ответ на первой странице не уместился, а министр очень быстро убрал его со стола. Барант в сохранившихся дипломатических донесениях из России в самом деле упоминает расхождения императора с братом по одному конкретному поводу: в первой половине 1837 года великий князь лечился на водах в Европе и хотел побывать во Франции, чтобы на месте познакомиться с устройством французской армии, которую высоко ценил, но император ему не позволил. Больше ничего на эту тему ни в напечатанных, ни в до сих пор не опубликованных донесениях Баранта этого времени мне обнаружить не удалось. И русские мемуарные источники ни о чем подобном не упоминают. Зато о ссоре Михаила Павловича с коронованным братом, о том, что император не доверяет великому князю и, уезжая из Петербурга на маневры, боится оставлять его одного в столице, писали парижские газеты (например, подробное рассуждение на эту тему опубликовала 13 сентября 1837 года газета «Пресса»). Парижские журналисты, по всей вероятности, спроецировали на отношения Николая и Михаила свое – притом тоже неверное – понимание событий декабря 1825 года, когда происходила борьба между Николаем и Константином, но не за корону, как естественно было бы ожидать, а за право от нее отказаться. По-видимому, именно на этой газетной основе Бакье и сплел свою версию о коварных оппозиционерах, которые хотят разрушить царственную фамилию изнутри.

Кстати, этим методом (выдавать газетные статьи за секретные разведданные) агенты III Отделения продолжали пользоваться и после Бакье. 17 декабря 1849 года Дубельт в письме к Н. И. Гречу пенял на осведомителя Кардонна, который «в последних письмах своих сообщает только сведения, заключающиеся в газетах»; в 1854 году в том же прегрешении («ваши доклады не всегда соответствуют необходимому уровню, а зачастую сообщают о том, что мы могли бы узнать из газет») мягко упрекал Я. Н. Толстого его закадычный друг А. А. Сагтынский – чиновник высшей полиции, руководивший иностранными агентами.

Итак, первая угроза, которою Бакье пугал своих петербургских шефов, касалась согласия внутри царской семьи, на которое якобы планируют покуситься польские выходцы и их коварные союзники. Вторая была связана с внешнеполитической позицией Пруссии. По донесениям Бакье выходило, что Пруссия, верная союзница России (этот союз был скреплен династическим родством, поскольку прусский король Фридрих-Вильгельм III приходился Николаю I тестем), готова предать Россию и перейти на сторону Франции. В одном из донесений Бакье даже называет точную дату:

10 ноября [1837] в полночь нам было официально объявлено, что Пруссия решительно заключает союз с Францией, что это более не надежда, не план, а несомненный факт: в короткое время предстоит выработать статьи договора о союзе наступательном и оборонительном. Нам обещано, что нас будут посвящать в подробности этой работы, в какой бы тайне она ни исполнялась.