Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге

Нам надо понимать, замечал Льюис, что имел в виду Фрейд, говоря о порождении невротических симптомов избыточным вытеснением. Не следует путать «вытеснение» (repression) с «подавлением» (suppression), как это делают многие в нашей культуре. «Вытеснение» – специальный термин, бессознательный процесс, который при чрезмерности может приводить к появлению симптомов. Избыточное вытеснение, как верно указывает Льюис, появляется в детстве, и мы не осознаем его воздействия. «Вытесненную сексуальность пациент вообще не считает сексуальностью»[289]. Подавление же – это осознанный контроль над своими влечениями. Многие смешивают два явления и приходят к выводу, что любая форма сдерживания своих сексуальных импульсов говорит о нездоровье. Льюис утверждал, что это полная чушь. На самом деле утрата контроля свидетельствует о нездоровье. «Подчинение всем нашим желаниям порождает болезни, ревность, ложь, скрытность и все то, что противоречит здоровью. Ибо счастье, даже в этом мире, в огромной мере требует от нас ограничивать себя».

СМИ поспособствовали тому, что люди перестали чувствовать разницу между вытеснением и подавлением. «Каждый рекламный плакат, каждый фильм, каждый роман, – отмечает Льюис, – связывают потворство своим сексуальным желаниям со здоровьем, нормальностью, молодостью, честностью и хорошим настроением». Подобные ассоциации – откровенная ложь. «Как любая другая устойчивая ложь, – объясняет Льюис, – она опирается на ту истину, что сексуальность сама по себе “нормальна” и “здорова”. Ложь состоит в идее, что любое сексуальное действие, которое вас искушает в данный момент, – абсолютно нормально»[290]. Сексуальность, добавляет Льюис, как притяжение или любой другой аспект нашей вселенной, сама по себе не может быть нравственной или безнравственной. Она, как и все прочее во вселенной, дана Богом и потому есть благо. Но то, как люди ее выражают, может быть нравственно или безнравственно.

Льюис идет дальше Фрейда, когда говорит, что те, кто сдерживает сексуальные порывы, понимают свою сексуальность лучше тех, кто их сдержать не способен. «Добродетель – даже попытка быть добродетельным – порождает свет; потворство себе порождает туман»[291].

Льюис также не согласен с Фрейдом в том, что именно нежелание говорить о сексе породило множество проблем в обществе. Он пишет: «Нам сказали, половая жизнь стала восприниматься как нечто грязное, ибо о ней молчали… и стоит лишь отбросить эту викторианскую идею, глупую и устарелую, и перестать молчать, как наш сад расцветет во всей красе. И это неправда». Уже несколько десятилетий, указывает он, «о половой жизни не молчат. О ней болтают с утра до вечера. Думаю, здесь все ровно наоборот: люди изначально молчали о ней именно потому, что она стала столь грязной»[292].

Живи Фрейд и Льюис в современном мире, они, возможно, согласились бы с тем, что разговоры о сексе ничего не исправили: мы действительно говорим о нем с утра до вечера и в фильмах, и в романах, и в телепрограммах. Но любовь и сексуальность по-прежнему вызывают у нас боль и недоумение – что ни брак, то развод; обилие внебрачных беременностей; венерические болезни. А в политике не прекращаются сексуальные скандалы – как в Америке, так и во многих странах Европы.

Еще Льюис и Фрейд по-разному отвечали на вопрос о том, являются ли четкие и ясные нормы поведения его неотъемлемой частью. Говоря о сексуальной этике, основанной на еврейской Библии и Новом Завете, Льюис заявляет: «Ничего не поделать… правило таково: “Либо брак с полной верностью партнеру, либо полное воздержание”»[293]. Похоже, Фрейду не нравились такие жесткие нормы, хотя им следовала и его семья, да и сам он их соблюдал. Но усиливают ли эти жесткие рамки радость и удовольствие в сексуальной жизни – и снижают ли они боль и смущение, которые ей сопутствуют?