Фрейлина. Моя невероятная жизнь в тени Королевы

– Как вы думаете, – спросила она, – примет ли принцесса Маргарет подарок? Это нечто особенное.

– Уверена, что принцессе это понравится, – ответила я. – Не скажете ли, что это такое?

– Это чехол для бумеранга.

Позже я сообщила новость о столь причудливом подарке принцессе. С широкой улыбкой я сказала:

– Мэм, ни за что не догадаетесь, что хочет подарить вам леди Катлер. Чехол для бумеранга!

– А откуда она знает, насколько велик мой бумеранг? – расхохоталась принцесса.

Конечно, это оказалось совсем не то, что мы себе представляли. Это оказался килт, который путешествовал по всей стране и который шили представители разных филиалов Женского института. Отсюда и название – он прошел путь туда и обратно. Мы так и покатились со смеху, а леди Катлер не могла понять, что нас так насмешило. С принцессой Маргарет я смеялась больше, чем с кем-либо. Она обладала очень пикантным чувством юмора и не теряла детской шаловливости – ведь когда-то мы с ней любили пугать лакеев в Холкеме. Иногда она пыталась рассмешить меня в самых неподходящих ситуациях – порой я начинаю смеяться до слез, и принцесса считала это очень забавным. Она могла рассмешить меня в присутствии посторонних, а потом совершенно спокойно заявить:

– Не понимаю, почему моя фрейлина плачет.

Работа с принцессой Маргарет давала мне цель в жизни, и в то же время отвлекала от собственных неурядиц. Я очень ценила наше теплое общение, когда в моей жизни все было непросто. В середине 70-х моя семейная жизнь складывалась нелегко.

Мы не смогли найти подходящее место учебы для Чарли. Он хотел учиться только в Итоне, и Чарли даже нашел ему репетитора, чтобы подготовить его к экзаменам. Но Чарли провалился. Он попробовал еще раз и снова провалился. И Чарли поступил в Клифтон-колледж, довольно строгий мужской пансион близ Бристоля.

Генри же успешно сдал вступительные экзамены в Итон и учился прекрасно. У него появилось много друзей. Мы были рады его успехам, но Чарли было тяжело видеть, что младшему брату удается все, что не удалось ему. Он чувствовал себя неудачником.

Когда я в 1971 году стала фрейлиной, Чарли было четырнадцать, и он все еще учился в Клифтоне. Мы не знали, что он курит травку и принимает кислоту – он же был в пансионе, а там ему легко было скрывать свои вредные пристрастия. Нам в голову не приходило, что кто-то из наших детей может интересоваться наркотиками. Мы лишь знали, что в школе Чарли приходится нелегко. На каникулы он приезжал очень мрачным и не хотел возвращаться назад. Несколько лет Колин уверял меня, что Чарли привыкнет, и я старалась не беспокоиться, надеясь, что он прав. А Генри, Кристофер и двойняшки наслаждались радостями детства и, как мы с Колином, не подозревали о пристрастии Чарли к наркотикам.

Может быть, Чарли лучше было бы остаться в Клифтоне, но в 1973 году, когда ему было шестнадцать и он сильно страдал из-за преследования со стороны старших учеников, Колин перевел его во Френшэм-Хейтс в Саррей. Эта школа считалась более либеральной.

Мы не представляли, насколько. Свобода вскружила Чарли голову, и он покатился по наклонной, хотя мы не знали, что он полностью сошел с катушек. Нам казалось, что новая школа – это правильное решение. Чарли стал намного счастливее. Ситуация открылась нам лишь после двух первых семестров. Чарли вернулся домой с письмом об исключении. Его и еще нескольких парней поймали на краже. Письмо привело Колина в ярость. Меня же больше всего встревожило то, что Чарли ужасно выглядел и от него отвратительно пахло. Когда Колин принялся выяснять, почему он не следит за собой, Чарли признался, что весь второй семестр не мылся. Это было отвратительно – мы не могли представить, что в школе настолько свободные правила. Мы решили не отправлять его назад и перевести на домашнее обучение. Мы надеялись, что дома он исправится.

Только спустя несколько лет он признался, что не следил за собой из-за недиагностированного обсессивно-компульсивного расстройства. Разум убедил его, что, если он будет мыться или переодеваться, его подчинят себе «злые духи». Тогда мне стало ясно, что, с его точки зрения, исключение – это была меньшая из его проблем.

Когда Чарли вернулся домой, мы стали понимать, что он вовсе не перерос свои компульсивные ритуалы. Но из-за его мягкого характера было трудно понять, каковы они и как сильно влияют на него. Он все отрицал, твердил, что все хорошо. Никто не мог дать нам полезного совета, и мы не понимали, насколько серьезна ситуация.

Друзья Колина замечали странные привычки Чарли, но Колин никогда не вдавался в объяснения. Впрочем, он не прятал сына и не считал его сумасшедшим, хотя мне казалось, что Чарли это не нравится. Колин проявлял нехарактерное для себя терпение. Он любил сына, но не знал, как ему помочь.

Принцесса Маргарет никогда не говорила о поведении Чарли и всегда находила время, чтобы с ним поговорить. Когда Чарли начал впрыгивать и выпрыгивать из комнаты, она и глазом не повела – она восприняла это как часть его натуры.