Френдзона

— Как же я ненавижу свою матку. После секса начинается кровотечение. Два дня мазало. И будто этого мало, мне еще пришлось сказать ему, чтобы не обращал внимания на мой вздувшийся живот. Как же это было унизительно.

Слоан сочувственно посмотрела на меня.

— И что он ответил?

Я хмыкнула:

— Ничего. Ему было плевать. Он был так возбужден, что, наверное, ничего бы и не заметил. Но я должна была сказать, потому что вдруг заметил бы и подумал, что трахается с беременной.

В горле у меня встал комок; я готова была вот-вот разреветься. Вышла в ванную за салфеткой. Высморкала нос, смыла салфетку в унитаз, и в руке у меня осталась ручка от сливного бачка. Я вышла и протянула ее Слоан. Она закатила глаза и поднялась с дивана.

В их доме постоянно что-то ломалось. Брэндон ремонтировал все сам. У него это отлично получалось, но не успевал он починить одно, как из строя выходило другое.

Она взяла у меня ручку, и мы стояли в коридоре в окружении многочисленных фотографий, висящих на стенах, и молчали. Мы почти умели читать мысли друг друга. Она злилась из-за всего, что со мной происходило, хотела помочь мне. Но не могла, даже не знала, как начать.

— И что ты будешь с ним делать? — спросила подруга.

— Не представляю, — прошептала я. — Знаешь, в чем вся проблема? — Глаза уже щипало от слез. — Он подходит. Помнишь, как мы с тобой впервые встретились, щелк, и все? Так и с Джошем. У нас щелкнуло. Я уже со всем смирилась, но появился он. Я уже свыклась со своим решением. А теперь…

В горле раздулся незнакомый мне ком, без которого не обходится ни одна истерика. Тяжесть, которую я так редко испытывала, ведь почти никогда не плакала.

— Вселенная издевается надо мной, Слоан. Как только я подумаю, что хуже уже и быть не может, как она мне: «Подержи-ка мое пиво». На каждом углу мне мерещатся дети, чтобы я не забывала, как для него это важно. Мне постоянно напоминают, что я не в состоянии дать ему то, чего он хочет.

Я вспомнила, как Джош держит Каскадера в полотенце. И тут же представила, что это ребенок, а не собака. Но не мой ребенок. И не моего ребенка он будет купать в раковине. Эти мгновения он разделит с другой.

И началось. Из меня вырвались первые всхлипывания. Слоан, не раздумывая, крепко обняла меня.

Вообще-то, я человек неэмоциональный. За время нашей дружбы Слоан лишь однажды видела, как я плачу, и то от диких спазмов, из-за которых мы в итоге поехали в больницу. Тогда я плакала от боли и безысходности, а не от отчаяния. И вот наши отношения резко изменились, как будто отец сорвался, а удивленная мать пытается его успокоить. Материнский инстинкт Слоан перешел в кризисный режим, и она прижала меня к себе, убаюкивая и что-то нашептывая мне на ухо, — даже родная мама не смогла бы сейчас быть ближе.

Я решилась на гистерэктомию чисто из практических соображений. Но не могла пойти на это теперь, когда рядом был Джош. Просто не могла. Ничего практичного в своих чувствах к этому человеку я не видела. И поэтому просто плакала, ощущая свою беспомощность.

Кто-то постучал по стене. Мы повернулись на звук и увидели, что в коридор заглядывает Брэндон.

— Ой, простите, что помешал. Джош пришел. Вы же не против, если он останется на ужин?

За Брэндоном появился Джош с Каскадером на руках. Моя собака лизала его лицо.

— Привет, Слоан! Кристен. — Увидев меня, он перестал улыбаться.

Я вытерла слезы, побежала в ванную и захлопнула за собой дверь.

Глава семнадцатая Джош

Слезы Кристен застали меня врасплох. Мне даже в голову не приходило, что ее настолько расстроил разрыв с Тайлером. Я думал, просто…

Дурак.

Конечно, она расстроена. Даже не знаю, почему меня это смутило. Она встречалась с ним два чертовых года. Они собирались жить вместе, но в конце концов он продлил контракт, не сказав ни слова, и порвал с ней, оставив, черт возьми, сообщение.

Неудивительно, что она не хотела никаких серьезных отношений со мной. Она, наверное, так переживала из-за Тайлера, что толком не соображала. А я просто попался под руку.

Шон прав. Просто член в банке.

А я, как последний придурок, просил ее быть моей девушкой. На какое-то мгновение мне показалось, что между нами что-то есть. Что, может быть, я ей нравлюсь. Но теперь вижу: все это были лишь мои домыслы. Я все неправильно понял. Надо было прислушиваться к ее словам, а не хвататься за нечто призрачное. Она ведь сразу предупредила, что между нами только секс и ничего больше, теперь понятно почему.

И вот я появился здесь, через день после предполагаемого приезда Тайлера, когда до нее дошла вся горечь происходящего, и ей так хотелось поговорить об этом с лучшей подругой.

Надо дать ей время. Мне лучше уйти.

— Я пойду, — сказал я Брэндону, опуская на пол Каскадера Майка.

У меня и мысли не было портить ей вечер. Что Кристен здесь, я понял, только когда увидел ее машину на подъездной дорожке. И, честно говоря, испытал некоторое облегчение. Я был уверен, что она, накрашенная и с прической, ушла на свидание. Особенно после всего, сказанного Шоном.