ФРГ. Штрихи к портрету

Где же Рур? Машина вылетает на эстакаду. Далеко-далеко внизу широкая долина. Змейка реки, коробочки домов, словно прореженные гребешки шеренги труб, ажурные стрелы подъемных кранов… Наш спутник ловит мой вопросительный взгляд, отрицательно покачивает головой и поясняет: «Нет. Это долина реки Вуппер. Город Вупперталь. Родина Фридриха Энгельса. Дом, в котором родился Энгельс, не сохранился. На его месте установлена мемориальная плита. Но музей, посвященный жизни и деятельности этого самого прославленного уроженца Вупперталя, в городе имеется».

Минута. Другая. Третья. И вновь отлогие откосы автобана, обсаженные кустарником и цветами. Сейчас невзрачные, бурые кочки. Весной, летом, осенью — ярмарка красок и форм! Праздные, отдыхающие пашни. Зелень лугов. Луга разгорожены проволочными оградами на участки. На участках коровы, похожие на небольшие цистерны.

Где же Рур? По времени мы должны быть в Руре. Неужели эта живописная округа и есть самая изрытая, искромсанная, забетонированная, застроенная, заселенная часть Западной Германии?

— 1200 человек на 1 квадратный километр, почти и пять раз выше средней плотности, — это вступает в разговор наш спутник. — Здесь, — продолжает он, — на площади, составляющей менее двух процентов территории страны, производится десятая часть всего национального продукта. Три с половиной тысячи квадратных километров. Из них три десятых — пашни и сады, две десятых — луга, одна десятая — леса, четыре десятых — заводы, дома, дороги! Рур многолик. Здесь его, гак сказать, сельские кулисы… Обычно путешествие по Руру начинают с его западной окраины, с города Крефельда. Формально он к региону отношения не имеет, так как расположен на левом берегу Рейна, но ведь Рур но административная единица! Именно от Крефельда и начинается первый автобан: Дуйсбург, Мюльгейм, Эссен, Бохум, Дортмунд, Хамм… Сто километров индустриального пейзажа. Местные господа не очень-то раскошеливались на архитекторов. Это пришло потом. Вначале было дело. Строили там, где выгоднее, так что у природы шансов не оставалось…

Высокие, темные ели, стоящие на самой обочине автобана, прислушиваются к разглагольствованиям нашего водителя, покачивают зелеными шляпами-треуголками и смущенно разводят мохнатыми руками.

Когда-то давно, лет шестьсот — семьсот назад, люди начали добывать здесь уголь. Черный, блестящий камень, дающий жаркое пламя, столь необходимое мастерам, изготовлявшим под веселый звон наковален снаряжение и оружие для доблестных рыцарей. Вокруг угольных ям селились те, кто их раскапывал, — непонятный народ — бывшие крестьяне, будущие пролетарии. Тут же шла и торговля. Добывался уголь открытым способом, а потреблялся главным образом для кузнечных горнов. Значительно меньше для отопления.

Проходили столетия.

В конце прошлого века наступил промышленный угар. Германия забредила углем и железом. Здесь, в Руре, оказалось и то и другое. И Рур стал покрываться шахтами, плавильными печами и поселками. Поселки превращались в города. Города набухали, расползались и наконец слиплись в какую-то чудовищную мешанину доменных печей, сталелитейных заводов, угольных шахт, машиностроительных, химических, пищевых и десятков и сотен других предприятий, жилых массивов, учебных заведений, стадионов, каналов, сельскохозяйственных угодий…

О существовании Рура знает любой школьник, но напрасно искать его на административной карте ФРГ! Есть Нижний Рейн. Есть Вестфалия. Этнографические районы. Есть земля Северный Рейн-Вестфалия. Есть семнадцать практически сросшихся друг с другом городов: Бохум, Ботроп, Кастроп — Рауксель, Дортмунд, Дуйсбург, Эссен, Гельзенкирхен, Гладбек, Хамм, Херне, Люнен, Мюльгейм, Оберхаузен, Реклингхаузен, Ванне — Эйккель, Ваттеншейд, Виттен, в которых проживает около четырех миллинов человек. Есть еще четыре сельских округа с двумя миллионами жителей.

«17+4» — имеется и такое наименование региона. И только нет самого наименования: Рур! Добыв горы угля и руды, Рур так и не сумел добыть себе административной самостоятельности.

За стеклами машины тянется унылая равнина с разбросанными то тут, то там группами строений и перехлестнутая лентами дорог. Дороги сбегаются, разбегаются, перекрещиваются, взлетают на путепроводы, подныривая друг под друга, свиваются в хитроумные петли, выписывают лепестки. Засилье дорог. Торжество дорог. Нашествие дорог.

Бензоколонка. Тормозим. Останавливаемся. Заправляемся. Разминаемся. Трогаемся и снова останавливаемся, чтобы подобрать двух парней, примостившихся на обочине пути, выводящем на автобан. «Голосуют» на западногерманских дорогах редко. В основном это путешествующие студенты. А что им, собственно, остается делать? Душа просит простора. И рад бы шагать, да негде. Не по чему. По автобану нельзя. А за его обочиной — тем более — Частная земля!