Фридрих Горенштейн и «Зеркало Загадок»

Тут, на черной венской лестнице, рядом с витринным обилием, кстати, достаточно однообразным, но тогда новым, быстро трезвеют. Даже я, "бедный рыцарь", начал подумывать о дополнительном заработке. Фонд доктора Фауста оплачивал пансион ─ не роскошный, но без клопов, ─ прижимисто выдавал на жизнь. Когда мой сын заболел, простудившись, то оплатил лечение в госпитале Святой Анны, где фельдшер без руки, узнав, что я писатель, начал вдруг говорить по-русски о Гоголе. Руку он потерял под Сталинградом и три года был после этого в русском плену. "Нас, австрийцев, освободили гораздо раньше, чем немцев. Мы ведь ─ маленькая нейтральная страна. Нам повезло. Так Сталин решил."

Истинно, повезло. Пути истории неисповедимы. Сталин хотел и Германию превратить в нейтральную страну, оставив ее единой. Не из-за того, что испытывал гуманные чувства, а из-за того, что опасался возрождения, и не без основания, немецкой армии. Но западные державы не согласились и потребовали раздела Германии именно потому, что хотели иметь немецкую армию и немецкий потенциал противовесом сталинскому напору на Европу. Конечно, я понимал, что подобные мысли о причинах раздела Германии в фонде доктора Фауста не поощряются. Я уже понял, что и здесь существует своя цензура, но кое-что, в более завуалированной форме, все-таки написал, когда меня попросили вольно изложить свои соображения по международной ситуации как приложение к анкете, мной заполненной. А спустя несколько дней я получил казенный конверт из Парижа. Это была тоже анкета, но вопросы были таковы, что сразу же позволили моей легко воспламеняющейся фантазии сообразить и додумать, кто ж впрямую стоит за этими вопросами, тем более, что подпись была типично ЦРУ-шная, точно не помню: то ли Шейли, то ли Бейли, то ли Рейли. "Мистер Шейли (Бейли, Рейли), ваша карта бита." Это из советских шпионских фильмов 50-х гг., но я, в духе конца 80-х, решил поставить на эту карту.

К анкете была приложена карта Москвы и просьба, по возможности точно обозначить крестиком, где я, в каком месте Москвы, жил, и указать, когда, как, в какие дни недели, в какое время года и при какой погоде, слышимость радиостанции была а) хорошая, в) средняя, с) плохая или вовсе отсутствовала. Перечислялись радиостанции "Голос Америки", "Свобода", "Голос Израиля", "Голос Франции", "Голос Швеции", "Голос Ватикана" и т.д. Перечислялись радиостанции, которых я не только не слышал, но и о которых не слышал. Тем не менее, я с энтузиазмом взялся за работу, тем более, что в конце прилагаемого на русском, ЦРУ-шном дистиллированном языке была приписка: "Мне приятно Вам также сообщить об оплате, которую Вы получите за проделанный труд."

Эта приписка была действительно приятна. В дополнение к жидким субсидиям доктора Фауста, в оплате я весьма нуждался. Получить премию гения в полмиллиона долларов имело меньше шансов, чем найти в венском парке, куда я, кстати, почти не ходил, под гнилым пеньком в зарослях туго набитую долларами сумку. К тому же, досаждали непредвиденные расходы. Посещение госпиталя доктор Фауст оплатил, но лекарства пришлось оплачивать самому. Любезный ЦРУ-шник, не мистер Мефистофель, бес поменьше, пришел, чтобы отвезти нас в госпиталь, но за такси пришлось платить самому. Очевидно, в расходных списках ЦРУ оплата за такси не числилась.

Это, очевидно, было правилом. Когда я уезжал из Вены в Западный Берлин, мне дали телефон одного "хорошего", "нужного" человека: "Он Вам поможет". Этот огромный слонообразный человек ─ Джорж Бейли (Георгий Георгиевич, как он сам себя называл), добродушный и заботливый, говорил по-русски с легким акцентом, а по-немецки без акцента.

Маленькие дети, как известно, часто болеют. Когда заболел мой полугодовалый сын, Георгий Георгиевич тут же приехал, взял сына на руки, и мы отправились с того места, где я тогда жил, на то место, где я теперь живу, и где находился практикум доктора Боша. Но пять марок за такси ─ такси стоило тогда не слишком дорого ─ заплатил я сам. Это, очевидно, правило; Учреждение деньгами не бросалось, если, разумеется, не особый случай. Я, очевидно, особым случаем не был. Бейли Георгий Георгиевич некоторое время потом работал директором радиостанции "Свобода", должность, как правило принадлежавшая отставникам Учреждения.

Недавно по телевизору я видел встречу двух учреждений: с бывшей советской, то есть восточной стороны ─ некто Кондратьев, а с западной ─ Джорж Бейли, которого назвали "офицером связи в Западном Берлине". Георгий Георгиевич стал похож на похудевшего слона. Оба резидента дружески улыбаясь пожали друг другу руки. Холодная война кончилась, наступил горячий мир. Но тогда, два десятилетия назад мир был холодным, а день, о котором я пишу ─ в прямом смысле холодным.